Пробуждение
Шрифт:
– Ну вот, - сказал Матьяс через некоторое время, отставив пустую чашку.
– Было очень вкусно. Ты замечательно приготовила обед!
– Как я рада, что вы довольны!
– воскликнула она.
– Матушка тоже часто говорила, что это у меня получается хорошо.
– Она была права. Так сытно и вкусно, как ты меня кормишь, я уже давно не ел.
Лицо Матьяса стало задумчивым. Он вынул Новый Завет из кармана пиджака:
– Звары хотят еще поработать, а мы с тобою сейчас сделаем кое-что получше - прочитаем первый стих 103 Псалма: "Благослови, душа моя, Господа! Господи, Боже мой! Ты дивно велик, Ты облечен славою и величием".
Когда Аннушка через четверть часа возвращалась домой, сердце ее было наполнено счастьем. Она восхищалась мудростью Божьей, Его творением. В благоговейном раздумье она не заметила, как оказалась на погосте. И здесь росли цветы, пели птицы и жужжали пчелы. Вдруг Аннушка остановилась. Ах нет, земля не рай, если здесь слышны такие жалобные возгласы. "Отец мой родной!" - услышала Аннушка и мгновенно бросилась к женщине, распростертой на могиле, горько рыдающей и причитающей. Платье на ней было порвано, испачканные кровью рукава висели клочьями. Аннушка узнала женщину: это была жена соседа-сапожника.
– Тетушка Сенина, что с вами случилось? Женщина не подняла головы.
– Что со мной случилось?
– сокрушалась она в отчаянии.
– Я не слушалась отца. Как он был прав, когда предостерегал меня!
Все случилось так, как он мне предсказывал. Ах, мой дорогой, добрый отец, как хорошо вам в сырой земле, а -я, несчастная... ах, возьмите меня к себе!
– Прошу вас, тетушка, встаньте и идемте домой, - уговаривала Аннушка.
– Домой? Никогда в жизни!
– женщина вскочила и стояла теперь перед Аннушкой простоволосая, растрепанная, со свисающим на лоб клочком окровавленных черных волос, грубой рукой вырванных вместе с кожей. Под вспухшими глазами уже появились зеленовато-синие пятна. Изодранное платье едва держалось на оголенных плечах, на руках вспухли кровавые полосы. Видно было, что истерзанная женщина вырвалась из рук своего мучителя.
– Видишь, как он меня изуродовал? И зачем я только убежала, когда он хотел меня убить! Лучше бы убил, и все было бы кончено!
– Ваш муж опять напился?
– Да! Он уже с вечера начал и всю ночь не давал нам покоя.
Я не захотела отдать ему последние гроши, и он разозлился. Напрасно я упрашивала его, говорила, что мы уже почти нищие. Он уверял, что перестанет пить, как только уплатит долги за кожу и в пивной, но я ему уже не верю. Он всегда обещал исправиться, когда ему что-то было нужно, но ни разу не сдержал своего слова. Когда он, окаянный, не мог найти в сундуке ценных бумаг, хотя они были у него под руками, он начал меня истязать: сорвал с меня одежду, таскал за волосы, пинал как собаку. Не верь, дитя мое, мужчинам! Раньше я за своего переплыла бы Ваг. Ведь я за него пошла против воли моих родителей, чем и свела отца в могилу. Я у них была единственной, и они берегли меня, как сокровище. А он что со мной сделал? Видишь, все мое тело истерзано, голова в ранах; и ты говоришь, чтобы я пошла домой?
– Нет, тетя, туда вам нельзя идти! Но и здесь вам оставаться тоже не годится. Если люди увидят вас в таком состоянии, это будет позором для вашего покойного отца. Идемте со мной; эта тропинка ведет к нашему саду. Люди сейчас в поле, и никто нас не увидит. Там я вас умою и переодену.
В отчаянной растерянности женщина посмотрела на могилы вокруг и вдруг, рванувшись, зашагала так быстро, что Аннушка едва поспевала за ней. Несчастной хотелось поскорее скрыться с людских глаз.
И женщины действительно никого не встретили. Аннушка собиралась сегодня стирать, и вода уже была нагрета. Она выкупала бедную женщину и перевязала рану. Никто ее, правда, этому не учил, но любовь - хороший учитель. Нежные руки девушки будто были созданы для врачевания! Помытая и перевязанная, женщина отказалась лечь в постель девушки, и поэтому Аннушка постелила ей на кушетке на кухне. Она надела на бедняжку старенькое платье Марийки, надеясь, что хозяин не осудит ее за это. Заботливо она укутала больную в свой теплый платок, а та подчинялась ей, как во сне. Молочный суп, который Аннушка потом принесла, она съела с жадностью.
Как хорошо было бедному истерзанному телу в мягкой теплой постели! Успокоившись, женщина так крепко заснула, что и не слышала, как Аннушка убирала на кухне. В нерешительности девушка остановилась у чана с грязной водой. Выносить из него воду ведрами она не хотела, чтобы не разбудить женщину, а одной ей тяжелый чан было не поднять. "Господи", - вздохнула она. И вдруг в окне показалось веселое лицо Ильи Ужерова. "Дядя дома?" - спросил он.
Она дала ему знак войти и вести себя тихо. Удивляясь, он вошел, и Аннушка коротко рассказала ему о происшедшем. Потом она попросила его помочь вынести чан с водой.
– Для тебя это слишком тяжело, - сказал Илья и убежал. Вскоре он вернулся с дядей Мартыном, и они вдвоем вынесли чан с водой и вымыли его у колодца. Там только Аннушка подробно рассказала им, что случилось с соседкой. Она показала им платье и волосы бедной женщины. Мужчины возмутились.
– Проклятое пьянство! Как хорошо было бы без него на свете!
– вздохнул Мартын Уже-ров.
Благодарность Аннушки они не приняли.
– Не благодари, - сказал Илья, взяв ее за руку, - что мы сделали для соседки в сравнении с тобой? Ты нас только позови, когда нужна будет помощь. Мы с радостью придем, нам приятно видеть, как ты служишь людям.
Когда Аннушка наконец села пообедать, она вспомнила, что соседка ей рассказала во время одевания. Муж ее, наверное, порубил сундук и разодрал одежду, потому что он побежал за топором, когда она убегала. Он, скорее всего, нашел и деньги, и теперь у нее, наверное, уже ничего нет. Аннушка так близко приняла к сердцу беду соседки, что начала размышлять, как бы ей оказать посильную помощь. Вчера ей нужно было пойти к Сенину спросить, не подобьет ли он пару сапог для хозяина. А если пойти сегодня? Ведь на нее сосед не злится даже пьяный. Хотя у нее были благие намерения, Аннушка все же опасалась этого изверга. Но тут она подумала, что женщине действительно нечего надеть, и любовь к ближнему победила страх в ее сердце. Некоторое время спустя она переступила порог дома Сениных. Ужас охватил девушку, когда она вошла в заднюю комнату, где Сенин обычно работал. Аннушка с детства боялась пьяных. В комнате не было ни души, поэ тому она осмелилась открыть притворенную дверь в переднюю комнату.
На пороге она испуганно остановилась. На разрытой постели громко храпел сосед. Он, наверное, не проснулся бы, даже если бы рядом с ним стреляли. "Он не знает, что сделал, - подумала она, - и как ужасно он выглядит - как дикое животное!" Она со страхом оглянулась. Сундук был открыт, вещи из него выброшены и разбросаны по полу, измятые, но целые. С сильно стучащим сердцем она подкралась все же к сундуку, расстелила лежавший на полу платок и завязала в него одежду - столько, сколько вместилось. При этом что-то выпало из вещей и покатилось в сторону кровати. Аннушка потихоньку закрыла сундук, повернула ключ и взяла его с собой. Нагнувшись за узлом, она заметила тот предмет, который выпал из вещей. Это был маленький узелок, завязанный в носовой платок. Она догадалась, что в нем было, и, бросившись к нему, крепко его схватила. В это время храпящий еще и громко захрюкал. У Аннушки ноги затряслись от страха: а вдруг он откроет глаза и увидит ее с узлом? Что он подумает? Как она попала в его дом, зачем ей этот узел? Девушка невольно закрыла глаза и задержала дыхание. Но крепко спавший на кровати пьяница пробормотал лишь ругательство и снова захрапел. Аннушка не знала, как ей уйти со своим узлом, а бежать с таким грузом было вообще невозможно. Она знала лишь, что кое-какие вещи спасла-таки для соседки. Когда девушка вышла на кухню, она положила узел на стул, чтобы самой немного отдышаться. Она вся дрожала. Смелости у нее было явно маловато, лишь сочувствие к несчастной придавало ей решимость. Как только дело было сделано и она оказалась дома, силы ее оставили. Она положила руки на стол, склонила на них голову и заплакала.
– Аннушка, что с тобою случилось?
– услышала она вдруг озабоченный голос Матьяса.
– Ах, это вы, дядя? Вы здесь? Слава Богу!
– вздохнула она облегченно.
– Меня Илья послал. Но что это у тебя за узел и почему ты плачешь?
– Я уже не плачу!
– улыбнулась она сквозь слезы.
– Зайдемте в комнату, чтобы не разбудить соседку.
Они зашли в переднюю. Там Аннушка все рассказала Матьясу.
– Мне стыдно, что я такая трусиха. Хорошо, что он спал; а если бы он проснулся?! Он, наверное, избил бы меня, как тетю...
– сказала она, дрожа всем телом.