Пробуждение
Шрифт:
Ужеровы довольны были, что Степан им так хорошо помогал.
Они объединились с Янковским, который принял Егора Сенина, и все вместе споро убирали одно поле за другим. Аннушка и Дора косили и вязали снопы, и на их поле звучали чудесные народные песни, которые Аннушка любила петь, как когда-то ее мать, Марийка, научившая петь и Дору. С песней у них работа лучше спорилась. Когда бабушка Ужерова приносила завтрак или обед, все садились вокруг Янковского. Он вслух молился и после еды и благодарственной песни непременно читал Слово Божье, и обед заканчивался благодарением. Во время полуденного отдыха сельчане размышляли о прочитанном. Неудивительно, что у них работа так и горела в руках, хотя они обходились без крепких напитков. Янковский ради Сенина потребовал от соседей полной трезвости, и они тотчас согласились обходиться без хмельного. Мартын Уже-ров вообще мало пил после возвращения с военной службы. Илья дал Доре слово, что зелье это больше в рот не возьмет, когда увидел, что Сенин сотворил со своей женой. Степан презирал водку, как и местное пиво, так как в Богемии он привык к лучшему. Люди удивлялись тому, что и Сенин работал без "подкрепления".
– Послушайте, - сказал староста Милов, который в обеденный перерыв пришел к ним со своего поля, - если у вас приживется эта мода и вам удастся ввести сухой закон и у соседей, что нам тогда делать с ромом, который пришлось взять для общины?
– Спустите его в воду, - засмеялся Илья, - пусть идет туда, откуда пришел. Вам хоть не придется разбавлять его, чтобы стало больше.
– Шут ты гороховый, а кто вернет нам тысячу крон, которые община за него уплатила?
– Не надо было покупать этот ром, вас никто не заставлял. Кто сварил это зелье, тот пусть и пьет его. Но не бойтесь: в Зоровце достаточно дураков, которые его выпьют.
– Я читал, - вмешался в разговор Степан, - что, для того чтобы ром приобрел свойственные ему запах и вкус, его настаивают на старых кожаных подошвах.
– Это, наверное, кто-то в шутку придумал.
– Нет, господин староста. Дело это даже химическим способом обследовали. Кожу заливают чистым спиртом и, когда она начинает темнеть, добавляют часть рома. Затем настой этот наливают в бутылки с надписью "Ямайский ром", а мы покупаем напиток, который с Ямайкой ничего общего не имеет.
– Вот, батюшка, когда ваш --ром кончится, мы вам сами сварим. Соберем в бочку подошвы со старых ботинок, зальем их спиртом, и будет вам свой собственный ямайский ром.
– Ну вы и придумали, - засмеялся староста. Он любил своего зятя, и Степан ему нравился, так как он много знал, был веселым, простым и общительным.
Все удивлялись тому, что Сенин не пил уже несколько недель. Заработок свой и то, что он зарабатывал ремонтом обуви, он оставлял у Янковского, который из этих денег заплатил все его долги в пивных, запретив ему самому посещать злачные места. По воскресеньям Егор Сенин часто сидел у Янковского и становился все печальнее. В одно воскресное утро он, расстроенный и бледный, прибежал к Янковскому в сад.
– Спасите меня!
– взмолился он, ломая руки.
– Что с вами случилось?
– спросил сосед, откладывая книгу, которую читал.
– О, если бы вы знали, как меня всю ночь мучило желание выпить! Словно постоянно кто-то подстрекал меня: "Напейся и умри!" Если бы у меня было чего выпить, я определенно сделал бы это, и вы меня больше никогда здесь не увидели; я знаю, что если я не выдержу и напьюсь, то возьму веревку и повешусь, потому что нет мне поддержки в моей несчастной жизни! Вы так заботитесь обо мне, и я сам стараюсь, как могу, но если и дальше так будет, я не устою. Мои грехи перед святым Богом слишком велики, чтобы Он мне их мог простить. Он меня оставил, и я все равно погибну.
– Послушайте, сосед!
– Янковский открыл книгу и начал читать: "Тогда придите, и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, - как снег убелю; если будут красны, как пурпур, - как волну убелю" Ис. 1:18.
– Это говорит святой Бог, так придите же наконец к Нему! Кровью Сына Своего Он хочет омыть вас и ради Него все вам простить. Тем, которых Он омыл, он обещает: "Не бойся, ибо Я - с тобою; не смущайся, ибо Я - Бог твой; Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей". Вы, дорогой сосед, стараетесь победить мучительный недуг собственными силами. Это дело нелегкое, потому что враг сильнее вас, и вы его сами никогда не преодолеете.
Сколько мне еще говорить вам, что Господь этого от вас вовсе не требует? Он только просит: "Отдай мне, сын Мой, сердце свое!" Приди к Нему таким, какой ты есть!
– Но ведь у меня сердце такое нечистое!
– Верю. Вот ведь и мое не было чистым. Однако здесь не сказано: "Отдай мне очищенное сердце!", не так ли? Как вы его можете очистить?
Если вы прекращаете свои зверские выходки, то этим ваше сердце вовсе еще не очищено, ибо прошлое еще не прощено, оно вас обвиняет.
– Да, оно обвиняет меня перед Богом и перед людьми! Благодаря вам соседи ко мне добры, но их взгляды мне постоянно говорят: "Он долго не выдержит!" Никто мне не верит, и поэтому я сам не верю себе.
– Это мне понятно. Но, сосед, верите ли вы в Бога? Верите ли вы, что Он действительно существует?
– Да, в это я верю.
– Почему же вы тогда не идете к Нему, когда Он говорит: "Приди ко мне!", и почему вы не пытаетесь отдать Ему свое сердце, чтобы Он очистил его от всякой греховной нечистоты? Когда Он меня однажды позвал и я пришел к Нему, Он меня тоже не оттолкнул, а простил мне все мои грехи и омыл мое греховное сердце. По собственному опыту я вам истину говорю, что Он имеет силу даровать нам новое сердце. Кровь Иисуса Христа способна омыть нас от грехов нашего прошлого. Я познал, что Господь верен слову Своему : "Изглажу беззакония твои, как туман, и грехи твои, как облако; обратись ко Мне, ибо Я искупил тебя"1. Зайдите в дом, сосед, я за вас помолюсь, и вы помолитесь и сделайте решающий шаг.
Через полчаса Сенин вышел из дома Янковского в глубоком раздумье.
Весь день он никуда не выходил. Лишь вечером он появился на улице, и сельчане удивились какому-то новому, просветленному и даже торжественному выражению его лица, которое, казалось, из дали возвещало, что с ним произошло что-то очень значительное. "Я наконец-то поверил и послушался, - сказал он, полный радости.
– Бог меня действительно простил. У меня такой мир в сердце, как никогда не бывало. Завтра же пойду к моей жене, может быть, врачи отпустят ее со мною домой!" Он так и сделал, но ее еще не выписали, а сказали, чтобы он пришел через неделю. На этот раз Егор Сенин поехал в город со своей матерью; Рашов дал ему повозку и коня. Все жители Зоровце ждали прибытия бедной женщины, не предсказывая ей ничего доброго, так как никто из них не верил, что Сенин надолго останется таким смиренным и порядочным, как в последние недели.
Янковский сидел за своей хозяйственной книгой, когда нежная теплая рука обняла его за шею:
– Отец!
– Что, дочка?
– он посмотрел на нее с трогательной нежностью.
– Мне хочется тебя о чем-то спросить. Можно?
– Сейчас. Я только закончу считать. Девушка отступила и терпеливо стала ждать, когда он закроет книгу.
– Итак, что тебя интересует, дитя мое?
– обратился он к ней, взяв ее теплые нежные руки в свои.
– Считаете ли вы, отец, что вещи моей приемной матери, которые у нас на чердаке, действительно принадлежат мне и что я могу распоряжаться ими, как хочу, но, конечно, с вашего разрешения?