Пробужденное пророчество
Шрифт:
Полуэльф сам построил этот дом за три месяца. Лианна готовила еду на костре, стирала, помогала по мере скромных своих сил, но дом Талеанис построил сам, лишь по минимуму прибегая к помощи жителей близлежащей деревни. Дом был небольшой — подвал для хранения продуктов, кухня, прихожая и две комнаты на первом этаже, и две комнаты на втором, да еще открытая веранда с видом на сад, и чердак. За домом располагался огород, в котором хозяйничала Лианна, владевшая некоторыми секретами друидической магии эльфов, а крыльцо и веранда выходили в цветочный сад, обрамленный ягодными кустами, за которыми росли
Мантикора в который раз залюбовался ею. Буйная грива рыжих волос, перечеркнутая белой прядью, в беспорядке рассыпалась по спине, длинная, широкая юбка, плотно облегающая бедра, а дальше свободная, краем подола была заткнута за пояс и шелестела под порывами ветра, приоткрывая до колена стройную ножку. Оборки обтягивающей небольшую грудь блузки растрепались. Прошел год с тех пор, как Талеанис встретил Лианну, и за это время она несказанно похорошела.
— Доброе утро, — улыбнулась девочка полуэльфу.
— Привет! Куда ездила?
— В деревню, к Акретам за продуктами, — ответила она, привязывая жеребчика к коновязи и подходя к крыльцу. — Старый Эльт опять пьет. И несет всякую чушь про День Возмездия.
— Это что-то новенькое!
— Все такой же бред, как и раньше. Якобы есть день в году, когда к каждому являются те, кого он убил ни за что, и требуют сатес… ситес… сетесфикции, — старательно проговорила Лианна трудное слово.
— Сатисфакции, — Мантикора рассмеялся. — Что, Эльт так и сказал?
— Ну да, а когда я попросила объяснить, он сказал, что это вроде как месть. Ну, они невинно убиты, и приходят к убийце мстить. Но это только если убить их в этот самый День Возмездия, — пояснила девочка, поправляя юбку и усаживаясь на перила. — Интересно, кого убил Эльт? Мне кажется, он вообще не способен кого-то убить, он же старый и больной.
— Может, раньше он был сильный, молодой и здоровый, — взъерошив волосы, усмехнулся полуэльф. — Когда, говоришь, этот День Возмездия?
— Завтра. И это не я говорю, а старый Эльт. И не мог он быть молодым, он всегда бы такой. Я у парней в деревне спрашивала.
— А сколько тем парням?
— О, они уже взрослые, как и я — одному тринадцать, другому четырнадцать, еще троим по пятнадцать, а Никсу целых шестнадцать лет! У него даже меч настоящий есть, и он хочет стать легионером. Но у меня меч лучше, — похвасталась Лианна, не замечая, как внезапно побледнел Мантикора. — Ладно, хватит о всякой ерунде. Ты завтракал?
— Я проснулся десять минут назад, — полуэльф заставил себя улыбнуться. — Пойдем, поедим.
День прошел в повседневных хлопотах, и Талеанис не заметил, как наступил вечер. Только когда солнце уже зашло, и Лианна, позевывая, отправилась спать, он понял, что через час наступит полночь, а сразу после нее начнется День Возмездия. И день годовщины гибели эльфийской деревни близ озера Крионэ.
Полуэльфу везло, как утопленнику. Он исхитрился устроить резню именно в день Возмездия.
Перевалило за полночь. Мантикора сидел на террасе, положив перед собой на стол обнаженный меч, и время от времени прикладывался к бутылке с
Уже давно полуэльф не был так напряжен, как сейчас. Перед глазами вновь и вновь всплывали картины той жуткой резни в деревне, которую он устроил, мертвые глаза седой эльфы, сестры отца Лианны, плач маленькой полуэльфы, крики эльфочек, которых резали на алтаре слуги Левиафана, и яростный взгляд Маалинни, выкрикивающей слова проклятия…
Что было виной тому, что Талеанис через некоторое время забылся тяжелым сном? Может, чересчур крепкое вино, может, сказалось перенапряжение, а может, на то была чья-то воля… Как бы то не было, в три часа пополуночи Мантикора вдруг открыл глаза и с ужасом понял две вещи — во-первых, то, что он уснул, а во-вторых, то, что проснулся он от чьих-то тихих шагов.
— Не стоит хвататься за меч, полуэльф, — прозвучал тихий голос за его спиной. Естественно, первое, что сделал Мантикора — пренебрег просьбой ночного визитера. Точнее, визитерши. — Опусти клинок. Даже если ты захочешь меня убить, боюсь, тебе это не удастся. Я уже мертва, — Маалинни обошла застывшего в ступоре Талеаниса и грациозно, как это могут делать только эльфы, опустилась на стул.
— Ты?!?
— А кого ты ждал увидеть в Ночь Возмездия? Все наше поселение в полном составе? Не трясись от страха, полуэльф, я пришла не ради мести, — закинув ногу на ногу, эльфа достала из воздуха тонкий, высокий бокал, наполненный янтарной жидкостью.
— Тогда ради чего? — хрипло спросил Талеанис, опуская меч.
— Передать тебе весточку от Дианари, — ярко-зеленые глаза впились в собеседника.
Мантикора вздрогнул. И поневоле вспомнил слова Оракхана — Дианари справится сама, ну а тебе судьей станет твоя собственная совесть…
— И что она просила мне передать? — так же хрипло проговорил он.
— Что каждый выбирает свой путь в жизни, но не все дороги сходятся с той, по которой идет она. Я думаю, ты понимаешь, о чем речь.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он согласно опустил голову. Пальцы левой руки сжались на медальоне, совмещавшем в себе символ ордена Мерцающей Звезды, и святой знак богини. Цепочка, сделанная из мифрила — одного из прочнейших металлов в мире — оборвалась словно бы сама собой.
— Я понял…
— Знаешь, я много раз думала о нашей с тобой встрече, полуэльф, — задумчиво проговорила Маалинни, не прекращая пристально разглядывать Талеаниса. Поначалу я хотела тебя убить за то, что ты со мной сделал. Не надо оправдываться, что ты был под действием наркотика и заклятий — ведь ты мог отказаться от них еще раньше. Любой эльф на твоем месте так и поступил бы, но ведь ты — получеловек… Впрочем, это уже не мое дело. Но ты не представляешь себе, как я была счастлива, когда ты на собственной шкуре понял, что такое, когда тебя жестоко убивают, измываются, насилуют… Каково тебе было оказаться в моей шкуре, а, полуэльф? — Маалинни перегнулась через разделявший их стол, ее глаза и глаза Талеаниса разделяло не более пяти дюймов. — Отвечай!