Пробужденное пророчество

Вегашин Влад

— Паршиво, — тихо проговорил Мантикора, отводя взгляд.

Эльфа откинулась на спинку плетеного кресла.

— Я не ожидала, что ты ответишь, — сказала она после нескольких минут молчания. — Чуть больше полугода назад Дианари просила меня снять с тебя проклятие. Я ей отказала. Понимаешь, отказала своей богине. Можешь себе представить, как я тебя ненавидела?

— Могу.

— Вряд ли, — помолчав, Маалинни продолжила. — Потом я все же согласилась изменить первоначальное условие. Может, ты знаешь, что практически любое проклятие может быть снято без помощи магии и священников, если выполнить ограничительное условие? Так вот, твоим условием было исчезновение Варпа, энергии

Хаоса в нашем мире. Условие, по сути, невыполнимое. Но я изменила его. Если ты в течение десяти лет не прольешь крови эльфов, проклятие потеряет свою силу, но если хоть один Перворожденный погибнет за это время от твоей руки — никогда не бывать в этом мире расе полуэльфов! Не смотри на меня так, это я должна тебя ненавидеть. Впрочем, не надо недооценивать Дианари. Она понимала, что есть место случайности, и что несправедливо будет, если ты даже не сможешь защититься от разбойников, буде в их числе окажутся мои собратья. И я добавила еще одно условие. Проклятие исчезнет, если ты убьешь Левиафана.

— Тогда к чему эти красивые слова о том, что каждый сам выбирает свой путь? — горько спросил Талеанис. — Зачем, если Дианари не позволяет мне решить самому? Для чего, когда я так или иначе вынужден попытаться его убить?

— А теперь ты недооцениваешь меня, полуэльф. Дианари не знает, в чем суть второго ограничителя, — рассмеялась эльфа. — Так что выбор за тобой. Живи спокойно, и не трогай моих родичей — и я тебя прощу. Но не дай боги ты — случайно, намеренно, своими руками или чужими — погубишь хоть кого-то из Перворожденных — конец и тебе, и твоей расе. И это будет необратимо — магия проклятия изменит саму генетику полукровок, и они не смогут иметь детей. А женщины-полуэльфы и вовсе от рождения будут стерильны. Я не знаю, сможет ли эту генетическую мутацию пережить организм уж созревшей женщины-полукровки, но если нет — мне действительно жаль Лианну.

— Ты жестока… — пробормотал Мантикора.

— В меньшей степени, чем ты, полуэльф, — Маалинни встала. — Я, по крайней мере, предоставляю тебе выбор. Ты мне подобной милости не оказал. Скажу честно, я не верю в то, что ты сможешь выполнить первое условие, и знаю, что не станешь выполнять второе. Но выбор я тебе предоставила. Прощай, полуэльф.

Эльфа исчезла. Без спецэффектов и вспышек, она просто растаяла в воздухе. И уже из ниоткуда прозвучал голос:

— Дианари сказала, что медальон можешь оставить на память, — Маалинни «забыла» упомянуть, что эльфийская богиня также говорила о том, что если полуэльф окажется в беде, он может позвать ее на помощь.

Истаяли давно последние отголоски слов эльфы, а Талеанис все так же сидел, сжав в правой руке рукоять меча, а в левой — медальон. Внутренний взор никак не желал отпустить всплывший из памяти образ темноволосой богини, ее пронзительные умные глаза… Клятва рыцаря ордена Мерцающей Звезды звенела в ушах полуэльфа.

И Мантикора не придумал ничего лучше, кроме как напиться до потери сознания. Впрочем, если бы не вмешательство того, о ком Талеанис даже не догадывался, это было бы лучшим выходом.

Пробуждение было отвратительным. Собраться с силами и открыть глаза оказалось почти непосильной задачей, но с третьей или с четвертой попытки Талеанис справился. Первое, что он увидел, это толстые переплетенные бревна вместо потолка. При попытке шевельнуться, голову словно бы пронзили заточенным стальным прутом. Бревна опасно зашатались и заскрипели. Только тогда полуэльф сообразил, что это вовсе не бревна, а прутья, из которых сплетен стол. Мантикора спал за этим самым столом, положив голову на сложенные перед собой руки. Это же надо было так напиться, подумал он. Бревна!

— Доброе утро,

господин Талеанис, — прозвучал рядом спокойный мужской голос.

Пальцы правой руки мгновенно оплелись вокруг рукояти меча. Полуэльф вскочил на ноги, готовый к атаке.

За столом, напротив кресла, где только что он спал, сидел невысокий худощавый париасец с некрасивым лицом и умными глазами.

— Не стоит тут же хвататься за оружие, господин Талеанис, — спокойно добавил незнакомец. Он говорил на хорошем имперском языке с едва заметным акцентом. — Пока что я пришел сюда не как враг вам. Впрочем, другом называться тоже не стану.

— Кто ты такой? — спросил Мантикора, все еще не опуская меч.

— Мое имя вам ни о чем не скажет, впрочем, я все равно назову его вам. Меня зовут Маар-си, господин Талеанис, и я, как вам не прискорбно будет это услышать, посланник лорда Левиафана, — грустно улыбнулся париасец. — Прошу вас, во избежание недоразумений и неприятностей для маленькой Лианны, все же отложите в сторону ваш меч.

В первое мгновение Мантикора едва справился с порывом прыгнуть вперед, схватить визитера за горло и выбить из него, где Лианна — полуэльф не сомневался, что в доме девочки точно нет. Но спокойный голос и пронзительный взгляд человека, не побоявшегося без оружия придти в его дом, вызвали странное уважение, и успокоили Мантикору.

— Что вам надо? — хрипло проговорил он, опуская клинок и всем телом ощущая накатившее похмелье.

— Для начала и облегчения последующей беседы я бы попросил вас все же убрать меч в ножны и выпить это, — Маар-си протянул полуэльфу кружку с ароматным травяным настоем. — Это облегчит ваши муки, вызванные вчерашним злоупотреблением.

Все еще не доверяя непрошенному гостю, Мантикора все же переложил клинок из правой руки в левую, и взял кружку. Горячий, густой напиток с необычным ароматом и вкусом пламенной волной прокатился по жилам, словно бы очищая кровь от воздействия алкоголя. Допив настой, Талеанис почувствовал себя значительно лучше.

— Где Лианна? — спросил он, едва обретя способность связно мыслить.

— Девочка в данный момент находится у меня в гостях, — улыбнулся Маар-си.

— Я буду с вами о чем-либо разговаривать лишь тогда, когда она окажется здесь, — категорично заявил полуэльф. Его ужасала сама мысль о том, что Лианна, его Лианна находится в непосредственной близости от этого чудовища, Левиафана.

— К сожалению, это невозможно. Я охотно верю, что вы стали бы со мной разговаривать, спи сейчас девочка мирным сном своей комнате, но ни на минуту не допускаю мысли, что выслушав мои слова, вы не велели бы мне убираться к Ярлиговой матери. Вы воспринимаете меня как врага, и никакое ваше честное слово не будет для вас иметь значение, — в голосе париасца звучала скука, словно бы ему приходилось растолковывать непонятливому собеседнику естественные и общеизвестные вещи.

— Какие у меня гарантии в том, что с Лианной ничего не случится? Я видел, что собой представляет Левиафан, и не верю, что молодая и красивая девушка может оставаться в безопасности, находясь рядом с ним!

— Господин Талеанис, на ваше счастье и счастье Лианны, лорд Левиафан сейчас очень занят, и поручил мне позаботиться о том, чтобы девочка оставалась в наших руках, а вы не пытались нам помешать, и, более того, помогли бы. Лианна сейчас находится у меня, и лорду Левиафану нет до нее дела. Пока вы выполняете то, что от вас требуется, с ней ничего не случится, но я не советовал бы вам, господин Талеанис, злоупотреблять терпением лорда Левиафана. Он может, разозлившись, не обратить внимания на то, что я дал вам слово, что с девочкой все будет в порядке, и… Вы сами понимаете.