Процент соответствия

Шумилов Павел Робертович

– Полигон у нас уже есть. Далековато, правда, но это специально. Чтоб образцы по всему свету не разбежались. Команда... Помнишь Иранью?

– Целительницу? У нее же образования нет.

– Образование – тьфу! Дело наживное. А талант – врожденное. Еще бы Орчака найти... Из него неплохой испытатель бы вышел.

– Алим, у тебя есть я! И я пока инфор Совета. Диктуй список имен, и ни о чем не беспокойся. Разыскать их – моя забота.

– Тогда хорошо бы еще Амбузию...

– Заметано!

Тут Алим заметил подплывающую Ардину.

– Как ты вовремя!

Корпен, знакомься, моя жена Ардина.

Корпен как-то странно булькнул.

– Уже знакомы, – хмуро отозвалась Ардина.

– Э-э, я чего-то не знаю?

– Ну, поскольку мы в одной команде... Твоя половинка опасней дикой кулы, – ухмыльнулся Корпен. – Но сегодня мы были свидетелями потрясающего зрелища. Ардина нарвалась на противника, превосходящего ее классом. Их словесная дуэль длилась чуть ли не полчаса. Они выпустили друг в друга столько колкостей, игл и ядовитых шипов, что я значительно пополнил копилку знаний. И все под видом интеллигентной беседы.

– Кто же это?

– Твой старый знакомый Атран. – созналась Ардина. – И хватит об этом!

– Я хотел его поздравить, – огорчился Алим. – А теперь – что?

– Теперь тем более нельзя откладывать. Двигай за мной!

Усталая Ригла возвращалась домой. Завершился скучный, хлопотный день. Такой же скучный и хлопотный, как предыдущий, как череда дней в несложившейся жизни. Первичная дрессировка молодых шалотов. Поддержание породы. Селекция. Не успеешь привыкнуть – следующая группа. Каждого четвертого надо отправлять на бойню. Селекция... Попробуй, выбери из этих озорных ласковых телят, кто вырастет послушным, а кто так и останется неуправляемым хулиганом, медлительным и ленивым.

Вот и роешься в памяти инфоров-учетчиков, строишь родословные телят до седьмого колена. А потом, после работы, разыскиваешь водителей, выспрашиваешь и выпытываешь, как вели себя шалоты-родители. И конечно, надо вводить поправку на давность воспоминаний. Известно ведь, что раньше все было лучше. Среда чище и теплее, шалоты послушней и быстрее...

А впереди ждет пустой, неприбранный хом. Не сложилась семейная жизнь. И не сложится... Разве можно в метрополии разрешение на потомство получить? Здесь плотность населения втрое превышает норму.

Уклейка ты, стерлядка ты, сардинка.Где прячется твоя вторая половинка?

Продекламировала Ригла песенку-выручалочку. Завернула за угол и остановилась. У входа в ее хом суетился целый косяк. Солидный инфор, крупный неутомимый, явная секретарша-инфор, широкомыслящая, и еще кто-то, не разобрать за спинами.

Неужели контрольная комиссия решила, что слишком много телят на бойню отправляем? – ужаснулась Ригла. Захотелось спрятаться, лечь на дно, зарыться в ил, исчезнуть, раствориться.

– Рыбки-ракушки, здесь полгода не промывали, – из хома показалось смутно знакомое лицо. Иранья! Точно,

Иранья-целительница. А широкомыслящая – это же Амбузия.

Неутомимый развернулся, и Ригла узнала Орчака.

– Вот она, скромница! – закричал Орчак, и весь косяк устремился к ней, закружил в веселом водовороте.

– Знакомься, Инога, это Ригла, лучший селекционер питомника,– провозгласил солидный инфор. Только по голосу да знакомым ехидным интонациям Ригла узнала Корпена.

– Очень приятно, а я вас хорошо знаю, – пробормотала секретарша и смутилась. – Алим вас очень часто вспоминает.

– Алим? Вы работаете с Алимом?

– Скажу больше. Не пройдет и двух дней, как ты тоже будешь работать с Алимом, – сообщил Корпен. – Алим получил карт-бланш, набирает команду и угадай, о ком первом вспомнил? О нас, экстремальщиках! Э-э, что-то не так? – Корпен внимательно посмотрел на Риглу. – По этим вопрошающим круглым глазам делаю вывод, что ты не в курсе. Инога, введи коллегу в курс дел.

Девушка-инфор описала дугу и присосалась к верхнему контактному пятну.

– Извините, – пробормотала она и обрушила на Риглу лавину информации.

Нельзя здесь конвой провести, – убеждал Алим. – Не в расстоянии дело, а в течениях. Двадцать километров по мелководью – это тридцать дней пути. Не бывает тридцати дней тихой погоды.

– Но ты же несколько конвоев провел, – хмуро возразил Атран.

– Я провел четыре конвоя, и в трех случаях отказался. Там, где я отказался, все равно повели конвои. Все инструменты в двух конвоях погибли. Я берусь вести конвой только тогда, когда знаю, что доведу.

– Мне нужны лаборатории на границе с Темнотой, – упрямо повторил Атран.

– Течение...

– Но ведь это очень слабое попутное течение. Если просто расслабиться, оно донесет до места за два дня.

– Если отдаться на волю течению, движение среды ощущаться не будет,– задумался Алим. – Нет, слишком рискованно...

– Что?

– Да нет, бред. Если придать инструментам дополнительную плавучесть... Чистый бред! К поверхности подниматься нельзя, там волны. Если б пузыри могли держаться на заданной глубине...

Назад Алим возвращался в глубокой печали и растерянности. Повод для соперничества исчез. Он честно пытался помочь старому другу. Месяц потратил на поиск трассы для перегона инструментов. Не его беда, что трассы не нашлось. Так откуда печаль? Логический анализ ситуации говорит, что все идет хорошо.

Алим заработал хвостом, расслабил присоску, отделился от шалота и пошел в глубину. Почти скрылся в ковре водорослей, затормозил и молча смотрел, как в высоте проплывает черная тень шалота. Некоторое время ловил боковой линией движение мощного хвоста. А потом просто лежал на дне, пытаясь понять себя, свой нелепый поступок.

В хом Атрана ворвался поздним вечером, усталый и злой. Но хом был пуст. Тускло, по ночному, желтели по углам светочи. Алим покружил, выругался вслух и... нырнул в постель.