Проданная на Восток
Шрифт:
Не мудрено, что для её объемов требовалось немалая доза сонных трав, но всё-таки оно сработало.
Тихо выскользнув из её комнаты, Агата успела не только вручить дожидавшейся Элен абаю, закрывшую компаньонку с ног до головы, но и предусмотреть возможность побега неугомонной восточной женщины.
— Агата, это немыслимо — запирать вот так взрослую женщину в комнате! — шепотом причитала Элен, наблюдая за тем, как Агата запирает дверь.
— Угу.
— И вообще весь план…
Агата повернулась к ней и прижала палец к губам. Кажется, она слишком многому успела научиться у Джонни… Боги, как же она по нему соскучилась!
— Ох. Что-то подсказывает мне, что та дверь на корабле… — охнула Элен, догадавшись, кто на самом деле испортил замок и не позволил ей следить за воспитанницей и за её приличным поведением.
Агата снова цыкнула, призывая её к молчанию, и потащила её за собой.
Они с Агатой, не скрываясь, торопливо, но чинно направились по коридорам дома Орхана, старательно игнорируя безмолвных стражей, но все равно вздрагивая от каждого звука.
Элен с густо подведенными чёрным глазами, обрызганная восточными духами, такая же грузная и при этом бойкая, была пугающе похожа на надзирательницу гарема Фадию, что стоило усилий напоминать себе, что это не она.
— Просто безумие, — снова запричитала Элен.
— Безумие — выйти замуж по приказу отца за этого самодовольного бородатого мужлана, мнящего себя пупом всего мира и готового слагать о себе восхваляющие легенды уже при жизни! — прошипела Агата и решительно потянула Элен дальше по коридорам, хотя по их плану именно она сопровождала ценную невесту в город. — Он считает меня вещью! Мой долг спасти Джонотана от казни, и я сделаю для этого всё. Уверена, отец будет счастлив знать, что его воспитанник остался жив, сами знаете, так переживает за того, за кого с юных лет нес ответственность, он буквально места себе не находит. Поверьте, кириос ди Эмери отплатит вам за этот подвиг, кода узнает, что у нас всё получилось, просто пока никто не должен узнать.
— Но если нас поймают, — Элен содрогнулась всем телом, словно ее пугала одна мысль об этом. — И если вам, кирия, ничего не грозит, моя голова точно будет на той ограде!
— Все будет отлично! — добавляя в голос уверенности, которой она вовсе не чувствовала, уверила Агата, — вы с Фадией совершенно не отличимы в этих одеждах! Ваши фигуры и изгибы… — она изобразила пышную грудь компаньонки в воздухе и тут же добавила под мрачный взгляд Элен: — ей-богу, я могу только позавидовать! Главное побольше уверенности и грозно цыкать, это вы тоже умеете. Вот так, да, именно. И твердите то, что я вам сказала, а ещё помните — нам с вами ужасно-ужасно некогда!
— А если вас не выпустят и все раскроется?!
В отдалении послышались голоса, и Агата, поспешно затолкала Элен в ближайшую комнату. Здесь царил полумрак, плотные шторы были задвинуты, и Агата чуть не упала, запнувшись о низкий столик. Голоса приблизились, они обе затаили дыхание.
Элен выразительно взглянула на Агату, и та была готова поклясться, что поджала губы, словно говоря: вот так-то вы уверены, что всё пройдет гладко!.
— Все будет хорошо, — прошептала Агата в ответ на невысказанные претензии, оглядывая комнату, в которой они случайно очутились.
Но им не повезло: дверь распахнулась, и в комнату вошла не просто служанка или случайная девица гарема, а именно Айра.
— Что ты делаешь в моих покоях?! — гневно шагнула вперед любимица Орхана, прибавляя к своим словам пару витиеватых восточных ругательств, о смысле которых оставалось только догадываться.
Агата сжала кулак, готовясь снова защищаться от наглой ануарки.
Конечно, понятно, почему их повелитель так ценит эту наложницу: Айра бесспорно была хороша! Шелковые ухоженные чёрные пряди, гладкая бронзовая кожа, умасленная и сияющая даже на тусклом свету, горящий взгляд больших миндалевидных глаз и изогнутые губы цвета пепельной розы. Грудь наложницы, умело подчёркнутая многослойной одеждой, яростно вздымалась, пока Айра подходила ближе и переводила взгляд с Агаты на “Фадию”.
— Фадия, а ты… — начала на ануарском Айра, не признав подмену, что вдруг вселило в Агату непомерную уверенность в успехе побега.
Если даже наложницы готовы принять Элен за Фадию, значит, всё возможно!
Но гнев Айры был так велик, что надо было срочно что-то придумать. И Агата не нашла ничего лучше, чем резко прижать руки к лицу, будто бы она из последних сил сдерживала рыдания, и отступить на шаг.
— Айра… прости. Ты была права! — всхлипнула как можно искренней Агата.
Она снова заговорила на энарийском, не выдавая то, что понимает язык Востока.
Пришлось усиленно представлять себе Джонни, окровавленного и избитого в темнице, чтобы на глаза по-настоящему выступили слёзы, так необходимые прямо сейчас.
Айра недоуменно остановилась, красиво нахмурив черненые брови.
— О чем ты?! Я не понимаю! — прошипела она с подозрением, но будто поутихла, а любопытство от слов Агаты и ревность, пылающая в глазах, разгорелись ещё ярче.
Пришлось взять всю игру на себя. Агата убрала ладони и заговорила торопливо и со всей горячностью, на которую была способна:
— Я не поверила тебе, что сердце Орхана принадлежит тебе. Это правда! Правда! Я ехала сюда, в вашу страну, потому что мне обещали, что муж будет любить меня и сделает своей женой… — Агата громко и натурально всхлипнула, стиснув кулаки на груди и комкая ткань абаи, скрывающей теперь всё тело надежным коконом. — Но это ложь!
— Неужели, — недоверчиво протянула Айра, обходя её чуть сбоку и с недоумением глядя, как Агата с трудом сдерживает рыдания, что рвутся из горла.
— Да! Да! Всё — ложь! — громко воскликнула Агата, ударяя кулаком по своей груди и сама восхищаясь тому, как натурально у неё выходит. — Я была на обеде, сидела рядом с Орханом так близко, что слышала всё. Он обещал… он сказал, что возьмет меня в жены, но только потому, что так было обещано моему отцу. И он выпотрошит всё, что может взять из этой сделки, потом что я…. я… очень выгодная…. покупка, — Агата позволила себе всхлипнуть и снова прикрыть рот ладонью, якобы сдержать плач.
Айра нервно дернула красивыми губами, которые так и складывались в презрительную насмешку. Глаза ануарки засверкали торжеством.
— Я говорила тебе, что ты будешь — никто, — прошипела наложница.
— Да. Да, — со всей горечью прошептала Агата, вскидывая глаза к потолку, будто бы молилась божеству, пошевелила губами беззвучно и резко обернулась к Айре снова: — Он сказал, что его сердце уже отдано тебе, о свет его жизни. Что я никогда не смогу занять более важное место, но он готов… готов уступить место для послушной собаки, которой я должна буду стать, если хочу сохранить свою голову и голову своего отца. Что мы здесь никто, и моя жизнь теперь зависит от его прихоти. О, это ужасно! Ужасно!