Проданная на Восток
Шрифт:
— Весь город словно растревоженный улей, — с трудом перевел мысленно Джонотан: голос тени, готовой слиться даже с крохотной тенью тканевого навеса у грязной стены дома, прозвучал глухо. А вот следующие слова были ясны как молния, разорвавшая полумрак: — …все только и говорят о том, что господин наконец выбрал себе первую жену. Обряд уже завтра.
Выбрал жену, значит?!
— Ты поможешь, — вместо убеждений прохрипел Джонотан, сжимая кулаки: он не отдаст Агату, не откажется от неё, как отказался кириос ди Эмери.
Он втянул её в это, хоть и не предполагал, что Сезар ди Эмери пораскинет мозгами и решит, что для надежности сделки с Орханом ему не хватит артефакта и надо присовокупить к договоренности собственную дочь!
И именно он теперь должен Агату из этого вызволить. Они ещё не закончили их спор. Он ещё ни разу по-настоящему не коснулся её губ. Джонотан мучительно остановил жаркие воспоминания их ночи в её каюте и то, чем едва не закончилось всё, если бы не шторм. Если бы не проклятый Вильхельм!
— Я не влезу в спор с Орханом, — бросил Десир, собираясь привычно смыться: он всегда предпочитал исчезнуть от опасности, и даже железный кулак али Асада не мог выбить из бывшего воришки застарелую привычку. — Это его невеста. Не твоя, — оскалился наглец напоследок.
Джонотан мысленно прорычал и же отбросил мрачное сомнение, которое шепнуло, что, может, Агате будет лучше и впрямь выйти замуж за Орхана? Он, проклятье, неприлично богат, хорош собой и держит в руках огромную власть. Он может защитить Агату и позаботиться о ней, возможно, даже лучше.
Джонотан схватил Десира за шкирку и упрямо повторил:
— Я должен ее найти. Ты знаешь, на что я способен. Помоги по-хорошему, и будешь жить. Я не желаю тебе зла, ты вытащил меня, но этого мало. Я не из тех, кто отступит. Мне нужна Агата и её отец, который убил моих родителей. Мне нужна месть, — последние слова вышли резким, пробирающим и злым шепотом, сковавшим теневого стража невидимой цепью: Джонотан из последних сил сдерживал себя.
Зато слова про кровную месть хорошо понимают на Востоке — здесь не прощают обид и предательств.
Десир медленно моргнул и наконец с трудом отозвался:
— Разговор с ней не обещаю… но ты сможешь ее увидеть.
Они прошли по пыльным, залитым жарким солнечным светом улицам, не скрываясь, — простые люди, встречающиеся им на пути, почтительно расступались: теней в Шарракуме боялись и уважали.
Джонотан и Десир только раз свернули на узкую улицу, где на веревках, натянутых прямо между домов сушилось белье: у патрулирующих улицы теней могли возникнуть ненужные вопросы.
— Тебе надо убраться из города до заката, — Десир огляделся и поманил Джонотана за собой, — раньше попадёшь на корабль, целее будешь. Охрану на улицах увеличат вдвое к обряду, а если тебя не поймают, Орхан назначит награду и за тобой начнут охотиться и наемники.
— Разберусь, — коротко ответил Джонотан, следом за Десиром хватаясь за едва заметный выступ на стене и подтягиваясь наверх.
— Быстрее, — поторопил тень, бесшумно спрыгивая в зелёную прохладу сада, — охрана тут ходит постоянно.
Десир вел его по тенистым, петляющим в зелени дорожкам. Они крались бесшумно, успешно избегая встречи с бдительной охраной. Мелькнула среди пышно цветущих кустов табака тонкая девичья фигурка, отчего Джонотан сбился на мгновение с шага и чуть не улетел в колючий розовый куст, потому что показалось, что это Агата. Но то была лишь одна из многочисленных служанок, которая торопилась на женскую половину.
Они обогнули дом и, не скрываясь, вошли в боковое помещение, служившее казармой для многочисленной охраны господина Орхана. Сейчас в прохладном, безликом помещении, не украшенном ни мрамором, ни тем более мозаиками, с голыми стенами из сероватого известняка, никого не было: только аккуратно свернутые тонкие матрасы намекали на то, что здесь бывают люди.
— Что бы ни случилось дальше и что бы ты ни увидел, молчи и держи свой дар в узде, — предупредил Десир, пошарив по стене и нажимая на определенную плитку, бесшумно открыв узкий лаз в стене. — На обеде точно будет Хайрат. Нельзя привлечь его внимание.
Предупреждение зародило неприятную волну тревоги, магия колыхнулась, словно хотела успокоить тревожно сжавшееся от нехорошего предчувствия сердце.
— Ты хорошо осведомлен, — Джонотан не стремился выведывать секреты тени, но то, как ловко он провел его по городу и в хорошо защищенный дом Орхана вызывало смутную тревогу.
— Приглядываю за сестрой, — коротко бросил Десир, и Джонотан не стал уточнять работает ли она в доме, или попала в гарем наложницей.
Скорее всего первое, но и она сама и Десир вполне могли желать ей второго. Это было сложно понять, но за те пару лет, что Джонотан провел на Востоке, принимать подобные традиции он научился.
Они поднялись по спрятанной в стене винтовой лестнице, сложенной из грубо отесанного известняка все того же скучного серого цвета. Солнечный свет золотыми полосами лился сквозь узкие, снаружи наверняка и вовсе неразличимые щели между камнями. Считающий на всякий случай ступени Джонотан прикинул, что, должно быть, они уже выше второго этажа, когда лестница привела их на узкую, пару ступней шириной площадку перед низкой деревянной дверью.
— Только посмотришь, — почти беззвучно прошептал Десир: Джонотан скорее догадался по смыслу и движению губ, нежели расслышал слова, и кивнул в знак согласия.
Комнатушка за дверью была маленькой и тесной — душный каменный мешок, где они едва уместились вдвоём. Зато маленькое окошко располагалось в основании купола, раскинувшегося над пышно украшенным шелковыми занавесями и живыми цветами залом, где в эту самую минуты были накрыты столы.
Джонотан думал, что с такой высоты ему придётся долго высматривать Агату, но сразу нашёл ее, хоть в первые мгновения подумал, что обознался.
Она была единственной женщиной за низким круглым столом и непринужденно сидела на подушке, как и остальные сотрапезники, изящно подобрав под себя ноги.