Продавцы Мечтаний
Шрифт:
Орайя крикнула, что за ними выехали одиннадцать снегоходов уже через десять или пятнадцать минут после их бегства. Погоня разделилась на три отряда, и за беглецами ехало три снегохода. И явно за их рулями сидели куда более опытные ездоки. К тому же, их на снегоходе сидело два человека.
– Быстрее! Они догоняют!
Антон выругался и повернул газ до упора.
– Готовь пистолет!
– крикнул он.
– Что?!
– Пистолет!
Послышались выстрелы. Землянин выругался, но обернуться не рискнул.
Они не уйдут, а значит, надо драться.
Походящее место нашлось довольно быстро. Антон выехал на небольшую лесную полянку и резко сбросил газ, одновременно поворачивая вбок. Снегоход остановился. Орайя вцепилась в куртку стрелка, едва не свалившись с сидения.
– За снегоход!
Но Орайя уже поняла его план. Она запрыгнула за снегоход, бросила Антону пистолет, а сама взялась за винтовку. Землянин поймал пистолет левой рукой - в правой росла боль - и, высунувшись из-за укрытия, дважды выстрелил наугад. Конечно же, мимо, но он увидел преследователей. В ответ прозвучала автоматная очередь.
– Этот ублюдок стреляет на ходу, - хмыкнул Антон, подмигивая Орайе. Девушка улыбнулась в ответ и выпрыгнула из-за снегохода.
Антон услышал два выстрела, потом вопль и треск снегохода, врезавшегося в дерево. Орайя упала рядом и победно улыбнулась.
Рёв снегоходов преследователей стих. Антон выпрыгнул из-за укрытия и выпустил остаток обоймы в готовящихся к стрельбе противников. Попал в одного, выбив того из седла. Во второго промахнулся, и тот ответил нескончаемой автоматной очередью.
Землянин валялся на снегу, слушая, как пули рвут железную обшивку снегохода. Если одна попадёт в бензобак, им не поздоровится. Большого взрыва, конечно, не будет, но им и маленького хватит.
Орайя поняла это одновременно с ним.
– Есть патроны?
– Нет.
– Плохо. Выкатываемся с разных сторон. Я попробую его снять.
– Хорошо.
– На счёт "три". Раз, два... ТРИ!
Антон покатился по снегу. Оказавшись вне укрытия, он рванул к деревьям, держа направление к снегоходу убитого им ездока. Автоматчик дёрнул стволом в разные стороны, видимо, думая, в кого стрелять, и направил автомат на Орайю, залёгшую в снегу и начавшую стрелять. Он успел выпустить короткую очередь и упал лицом вниз. Орайя тоже хороший стрелок.
– Есть!
– заорал Антон. Он чувствовал только злую радость. Забылась даже убитая им девочка, чьё лицо стояло перед ним всю погоню. Они спаслись.
– Орайя, ты... Орайя!
Орайя лежала, уткнувшись лицом в снег, и под её правым боком растекалось красное кровавое пятно.
– Орайя!!!
***
Он брёл по степи, проваливаясь по колено в снег. Снег, набившийся в ботинки, уже почти не таял. Но ему было плевать на это. Он оголодал, замёрз и хотел умереть. Но смерть упорно не шла к нему.
Это продолжалось уже три дня.
Орайя умирала долго. Она не приходила в сознание, лишь изредка стонала, от чего на её губах пузырилась кровь. Антон рыдал, стискивая её левую ладонь, и не знал, как помочь. Он перевязал её рану бинтами из аптечки, найденной на снегоходе. Вколол ей шприц какого-то препарата, название которого не мог прочитать из-за слёз. Но всё было без толку.
Когда кровь перестала пузыриться на её губах, Антон отрезал себе прядь её волос, поцеловал любимую в щеку и сел на снегоход. Похоронить её он всё равно не мог.
Бензин кончился на исходе дня. Его больше никто не преследовал, хотя Антон был бы рад, если б кто-нибудь догнал его. Так он мог бы присоединиться к Орайе. Но баки у всех вездеходов одинаковые, а преследователи, видимо, оставили часть горючего на обратную дорогу.
Этой же ночью кто-то сжёг весь лес. Антон долго стоял и глядел в небо, с которого сыпались снаряды с напалмом, и сжимал в кулаке прядку волос. Это был подходящий похоронный костёр для Орайи, кто бы его не зажёг.
Лес догорал ещё долго. Антон видел огненное зарево даже следующей ночью, когда, свернувшись в клубок, валялся на снегу и ждал смерти от холода. Но погода подвела. Задул влажный и по-весеннему тёплый ветер. Потом пошёл снег. Антон пустился в дорогу, лишь в тот момент, когда чуть не превратился в сугроб.
Лес становился всё реже. Кажется, землянин возвращался не в ту сторону, откуда они пришли. Но ему, в принципе, было плевать. Всё равно с дирижаблем один он бы не управился. Да и куда ему теперь лететь?
Правая рука вновь начала болеть. И дело было уже не в рваных связках. Ныла рана на руке. Антон раз снял куртку, чтобы посмотреть на неё, но больше не рисковал. Края раны распухли и почернели, от неё дурно пахло. Вскоре запах стал ещё хуже, и правый рукав насквозь промок от гноя. Но это было радостной вестью. Возможно, он скоро присоединиться к Орайе.
Вечером четвёртого дня Антон наткнулся на людей. Это был большой лагерь, со множеством машин, рядом с которыми стояли платки и полыхали костры.
Антон бросился на сторожей с воплями, надеясь, что его застрелят, но те лишь оглушили обессилившего путника и поволокли куда-то. Его забросили в самую большую палатку, стоящую у внушительной машины или, скорее, танка.
– Кто это?
– с интересом спросил бородатый мужчина, с аппетитом поедающий кус зажаренного мяса.
У Антона свело живот от голода. Но вслед за голодом появилось отвращение. На столе рядом с бородачом лежала человеческая берцовая кость.
– Не знаю, - буркнул один из сторожей.
– Пришёл из леса, пытался напасть. Я бы его сразу к остальным отправил, но рожа у него больно знакомая.
Людоед внимательно уставился на Антона. Землянин тоже мог поклясться, что видел где-то татуировку на его лице. Она изображала морду какого-то ящера.
– У тебя хорошая память, Ном, - сказал, наконец, людоед.
– Это человек женщины, которая известна под прозвищем Капитан. Антен, кажется?
– Антон. А ты Хаз. И ты, кажется, не ешь человеческое мясо.