Продавец проклятых книг

Симони Марчелло

Его окружили, вырваться невозможно! И рядом нет никого из своих, чтобы позвать на помощь!

Уберто попытался крикнуть, но не успел, мешок оказался у него на голове. Что происходит? Мальчик почувствовал, что ему обматывают веревкой грудь и ноги, его охватил ужас. Он стал отбиваться и вдруг оказался на земле. Видимо, сильно ударил кого-то ногой, и его уронили. На мгновение у него возникла надежда освободиться. Он попытался встать и сбросить с себя путы, но чей-то кулак ударил его в середину живота.

Уберто закашлялся, боль вспыхнула в желудке и поднялась в грудь. Потом его начало тошнить. Очень скоро он ослаб и потерял сознание.

Славник вскинул мешок себе на плечи, словно нес пойманного козленка. Однако в его движениях было больше осторожности, чем он хотел признать. Воину-чеху почему-то было не по себе, словно он совершил огромную ошибку. Он повернулся к поместью спиной и приготовился уходить.

— Подождите! — возразил его товарищ. — Мы еще не все здесь сделали.

Чех удивленно взглянул на него.

— Доминус сказал ясно: похитить мальчика и убить всех остальных, — настаивал хромой.

— Никто ничего не видел, поэтому нет нужды проливать кровь, — ответил Славник и пошел к коням, показывая, что больше не намерен обсуждать этот вопрос. От разговоров об этом постыдном деле он начинал злиться и хотел покинуть это место.

Хромой растерянно посмотрел на него и напомнил:

— Но ведь есть приказ!

— Сегодня мы и так уже совершили достаточно низостей, — сказал чех и, дрожа от гнева, встряхнул мешок. — Какая нам честь от того, что мы перережем деревенскую семью?

— Это неподчинение старшему! Эти люди…

— Эти люди останутся жить! — сказал Славник и положил свободную руку на рукоять меча. — Они будут жить, потому что на них нет никакого греха. А теперь идем отсюда, иначе, как Бог свят, я разрублю тебя пополам.

Хромой оробел, опустил глаза и, больше не споря, пошел следом за вольным судьей.

Глава 71

В Леоне граф Додико сидел под навесом террасы в «Полумесяце и Кресте», перед церковью Святого Исидро, и, укрытый от послеполуденной жары, рассматривал бесчисленные лица людей, проходивших по пыльной дороге. Лица в шляпах, капюшонах, ярких тюрбанах. Ему казалось, что среди этой процессии вот-вот появится покрытое шрамами лицо Сципиона Лазаруса. Доминиканец должен быть где-то поблизости. Уже несколько дней Додико ощущал, будто за ним кто-то следит. От этого становилось тошно, но еще противнее то, что он, судя по всему, всего лишь пешка в непонятной ему игре. Кто-то по неизвестной причине хочет, чтобы он встретился с Игнасио и Вивьеном. Ничто не могло развеять эти подозрения и разубедить графа в том, что за этим хитрым замыслом стоит именно Сципион Лазарус.

Додико бросил сердитый взгляд в сторону дороги. Он начинал терять терпение: торговец из Толедо до сих пор не дал о себе знать. Граф устал его ждать, к тому же задыхался от здешней жары. Если Игнасио не придет до завтрашнего рассвета, он отправится в Компостелу один. «Там хотя бы свежий легкий ветер с моря ослабит этот проклятый зной», — подумал граф, вставая.

В этот момент он увидел двух людей, выходивших из повозки. Один из них остался стоять возле лошадей, а второй снял соломенную шляпу, которая защищала его от солнца, и быстрым шагом направился к графу.

У Додико вырвался вздох облегчения. Он дождался, когда торговец подойдет к нему на террасу, и воскликнул:

— Мастер Игнасио! В конце концов, вы мне поверили!

— А вы в этом сомневались? — спросил торговец, сбивая ладонями со своей шляпы дорожную пыль. — Если память меня не подводит, я дал вам слово.

— А где же мальчик? Где Уберто? — спросил граф, заметив, что Гийом идет к нему один.

— Мы оставили его в женском монастыре, — ответил Игнасио. — Он слишком болезненный, вы сами обратили на это внимание, и ослаб от поездки.

Пабло вернулся в дом только с наступлением темноты. Входя, он прислонился к двери отдышаться и вытер пот со лба. Он долго бежал сюда и теперь, перед тем как войти, подбирал подходящие слова, чтобы сообщить хозяйке горькую весть.

Сибилла заперлась в гостиной и ждала как часовой у окна, скручивая в пальцах обрывок куртки. Узнав, что Уберто исчез, она сразу же приказала своим слугам обыскать поместье и все соседние с ним земли. Теперь она в тоске и муке ждала новостей, глядя, как тьма пожирает землю. «Какую глупость я сделала — оставила мальчика одного!» — думала она.

Пабло вошел в гостиную и опустился перед Сибиллой на колени. А такое случалось редко, он ведь вырос в этом доме как сын.

— Говори! — велела Сибилла. — Вы нашли его?

— Нет, госпожа. Он исчез, — ответил слуга, и его лицо сморщилось, как у обезьяны. — Никто не знает, что с ним стало.

Сибилла закрыла лицо ладонями и крикнула:

— Уйди! Оставь меня одну!

Пабло медленно поднялся на ноги, пытаясь найти для нее слова утешения. Но он был деревенским парнем и не умел красиво говорить, а потому ушел из гостиной молча.

Хозяйка поместья всю ночь сидела у окна и плакала.

Глава 72

Боль в ребрах заставила Уберто очнуться. Ему понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя. Потом он понял: его везут на спине коня, как тюк. Он лежал на животе, голова и ноги свисали вниз, руки были связаны за спиной. Лицо закрывал грубый холст, от прикосновения к которому кожа на лице чесалась. Это мешало подростку понять, что происходит. Он только чувствовал, что конь идет рысью, потому что каждый скачок отдавался болью в его груди и нижней части живота.

Судя по звукам, рядом скакали два всадника.

Уберто попытался что-нибудь рассмотреть сквозь холст, но была темная ночь, и он ничего не смог различить. Чуть позже ум мальчика прояснился, и сердце сжалось от ужасной догадки. Возможно, он в плену у Зорких!

Но какая от него польза Святой Феме? Торговец сам оставил его у Сибиллы и даже не сказал, где находится убежище Амезарака, последнего ангела, упомянутого в загадке. Игнасио явно считает его бесполезным грузом, помехой. А вдруг Игнасио предвидел похищение и нарочно бросил его на середине пути? Возможно ли это?