Шрифт:
Михаил Николаевич Грешнов
ПРОДАВЕЦ СНОВ
Среди лавчонок, баров, женских и мужских ателье, среди вывесок, предлагающих закусить, купить губную помаду, эта вывеска была совсем незаметной. Ни апельсинов, ни примелькавшихся галстуков на ней нарисовано не было. Стояло всего три буквы: "СНЫ".
Грин не заметил бы вывески, если бы случайно не поднял глаз. Тем более что он был раздражен. Вышел из автобуса на остановку раньше и разыскивал нужную улицу вовсе не там, где следовало. В Париже это бывает: если вам надо что-то найти, вам дадут десять разноречивых советов. Особенно если узнают в вас иностранца.
– сразу сделали его жертвой словоохотливых французов:
– Сойдите на Пуатье. Нет, лучше на рю де Льеж!
– Там на углу дом с колоннами, памятник...
– А лучше на Пузтье...
Грин сошел на улице Пуатье. Ни дома с колоннами, ни памятника...
– Надо было выйти на следующей остановке!
– Даже еще на следующей!
– А теперь пойдете вот так...
– Это уже объясняли ему другие прохожие.
Грин искал антикварную лавку Лебрена. Покупать он ничего не имел в виду. Надо было только взглянуть на статуэтку Анубиса - Грин египтолог. К Лебрену у него рекомендательное письмо. Вот он и ищет лавку. А наткнулся на вывеску.
Единственное окно, служащее одновременно витриной, узкая дверь. И лавочка, узкая, стиснутая между другими. С одной стороны - "Сардины", с другой"Дамские шляпы". Ступенька перед дверью, выходящей на тротуар. Обыкновенная мелочная лавчонка. Но вывеска!.. Может быть, это шутка? Однако на оконном стекле рядом с дверью четкими буквами подтверждалось: "Сны на выбор". Это, в конце концов, интересно. Грин вошел в лавочку.
– Сэр!
– поднялся ему навстречу человек за прилавком угадал в посетителе англичанина.
– Доброе утро, сэр!
Грин кивнул в ответ на приветствие, прикрыл за собой дверь.
– Не спрашиваю, зачем вы пришли, - продолжал человек, медленно продвигаясь за прилавком к нему,- об этом говорит вывеска магазина. Но что вам по вкусу?
Жестом он показал на полки, разделенные, как в ателье грампластинок, рядами карманов.
– Может быть, вам каталог? Полный или общеупотребительный? В полном шесть тысяч названий, в общеупотребительном две с половиной тысячи.
Он был разговорчивым, продавец, - таковы все французы.
– Берут, что подешевле, - продолжал он, кажется, с сожалением, - марсианские сны, венерианские грезы...
– Аллегория?..
– спросил Грин, пораженный.
– Подлинные сны, сэр. Не сомневайтесь. Есть сны с планет звезды Барнарда, есть с альфы Киля...
– Постойте, - сказал Грин.
– Откуда угодно, - сказал продавец, прежде чем замолчать.
Он придвинулся совсем близко - на ширину прилавка, и Грин мог внимательнее разглядеть его. Это был невысокий человек, ниже среднего роста, с большой головой, прикрытой полуколпаком, полушляпой, из-под которой висели грузные мочки его ушей. Лба из-под шляпы почти не было видно, зато подбородок отвисал вниз, отчего лицо было похожим на заостренный топор. Впалые щеки покрыты щетиной, но, странно, щетина прилегала к коже, как шерсть. Больше всего поражали Грина рот продавца и зубы. Рот был обрамлен тонкими губами, влажными, как у собаки (странное сравнение, но другого не подберешь). Губы слишком тонкие и не прикрывали зубов. Зубы выступали вперед лопатками, и, когда человек улыбался, виднелось не больше четырех
– всматривался он в продавца.
– Уродливое лицо!" И только глаза - веселые человеческие глаза - украшали лицо. Глядя в них, хотелось простить уродство, даже безобразие человека: мало ли вообще уродов?
Человек заметил, что Грин разглядывает его, заметил, видимо, какое впечатление производит внешность на посетителя, но ни чуточки не смутился.
– Меня зовут Бек. Морис Бек, - сказал он и слегка поклонился.
– Вы торгуете снами?
– как-то некстати спросил Грин.
– Сэр!
– воскликнул Бек.
Это, видимо, означало: "Похож ли я на обманщика?.." На обманщика он не был похож. Ни на кого не был похож этот удивительный человек.
– Вы, конечно, купите у меня сны, - заговорил он, и Грин про себя отметил: "Куплю..."
– Ну вот!
– воскликнул торжествующе Бек.
– У меня покупает сны вся улица. Весь квартал!
– Весь Париж?
– спросил Грин.
Продавец уловил иронию, но ответил совершенно серьезно:
– Нет, сэр, может быть, чуть побольше квартала.
Говорил по-английски он свободно и грамотно, но как-то особенно, словно выкатывая и округляя слова. Во всяком случае - с удовольствием, и это в нем, как и его глаза, нравилось Грину.
– Только, сэр, - продолжал он, - не посчитайте меня навязчивым: поделитесь потом со мной впечатлениями, что вам нравится в снах, что не нравится.
Кто-то заслонил свет в витрине, открылась дверь.
– Мсье Ренар!
– воскликнул неутомимый Бек.
– Милости прошу, заходите! Постоянный мой покупатель, - представил он вошедшего Грину.
– Что вы сегодня скажете?
– обратился к Ренару.
– Вы шарлатан, Бек, - ответил Ренар.
– Ваши сны, как огуречные семечки: красная им цена - не больше су за столовую ложку. Вы же берете за штуку от одного до пяти франков. Шкуру сдираете с покупателей!
– Но, мсье Ренар...
– Обман!
– воскликнул Ренар.
– Не может быть, чтобы камни разговаривали с людьми! Лет двести тому назад Бек, вас за такие штучки сожгли бы на костре и пепел выкинули бы в Сену!
– Мсье Ренар...
– И в наше время вы плохо кончите, Бек. Поверьте мне, такие штучки вам никто не простит. Камни разговаривают с людьми!..
– повторил он.
На этот раз Бек не пытался возражать или прерывать Ренара.
– Где он набрал таких снов?
– обратился Ренар к молча стоявшему Грину.
– Он их сам фабрикует, вот что я вам скажу! Ну и фабриковал бы приятные компании в баре, пикники. Так нет - камни разговаривают с людьми! Где вы видели, чтобы камни разговаривали с людьми?
Грин нигде ничего подобного не видел, но промолчал.
– Вы первый раз в лавке?
– спросил у него Ренар.
– Встретимся в другой раз, посмотрю, что вы скажете, - продолжал он на утвердительный кивок Грина.
– А скажете вы то же самое, что и я говорю: шарлатанство. А Бек колдун. Сжечь его надо!
Порылся в карманах, вытащил несколько франков. Швырнул продавцу.
– Еще!
– Что вам предложить?
– спросил Бек.
– То же самое.
– Говорящие камни? Планету гигантов?