Продолжение следует
Шрифт:
— Мне нечего стеснятся, ибо я сражался за правое дело.
Ирочка заинтересованно блестит глазами. Да, она любопытна, и вполне может прочитать в моей голове, что именно я задумал. Но сюрпризы она любит больше.
Я не спеша разворачиваю тугой свёрток. Нет, не зря я вчера украдкой потел у синтезатора в подвале нашей башни. С тугим шелестом раскрывается веер радужно-белых перьев. Я сую голую культю в прохладную мягкость протеза, торжественно распахиваю огромные крылья. Мне не нужно зеркало, ибо в глазах моей супруги я вижу
— Всякая техника по сути своей протезы…
— Ты умник, муж мой! — Ирочка обнимает меня и целует. — Сам догадался?
— А то!
— Нет, ну какой молодец, правда!
— … Нет, разумеется, можно построить гравилёт любой формы. Но тогда при движении возникнет масса проблем — это же не висячие сады, годами торчащие на одном месте. Да и там немного другой принцип. А нормально летают только корабли в форме тел вращения, обычно это эллипсоид. Вон и у «зелёных» их корабли и суборбитальные аппараты имеют форму тел вращения. Но если к тому же требуется полностью компенсировать любые перегрузки, тогда аппарат должен иметь форму шара, иначе никак.
Взлетающая в зенит сочетает лекцию с работой, её пальцы порхают над виртуальным пультом, прозрачно светящимся в воздухе. Мы сидим на мягком пушистом ковре служебной каюты. Каюта устроена примечательно, кстати — все стенки обиты вот этим самым ковром, и гравитация в каюте направлена от центра к периметру, так что сидеть можно на любой из шести граней.
— Это Киу балуется, — смеётся Взлетающая. — Любит спецэффекты.
— А можно мне поуправлять вашим кораблём? — это Ирочка.
Сёстры переглядываются.
— Ну… вообще-то мыслеуправление… Понимаешь, он тебя не послушается, наш шарик.
— А ручное управление?
Сёстры снова переглядываются.
— Это можно.
Откуда-то выплывает шарик, размером с бейсбольный мяч. Подплывает к нам и замирает. Вспыхивает, одеваясь призрачными светящимися символами, висящими в воздухе.
— Попробуй, Иолла. Это ключ ручного управления.
Ирочка берёт «мячик», поворачивает его. Изображение на огромном экране-стене рывком проворачивается.
— Хорошо, что у нас такая хорошая гравикомпенсация, — смеётся капитанша — Не то нас уже размазало бы по стенкам. «Спокойный космос» повторяет все движения этого шарика.
Но Ирочка уже поняла, я это ощущаю. Мягко, плавно вращает шарик. За «окном» проплывают созвездия. Ага, а это Холодная… Смотри-ка, заметно выросла, уже не искорка — маленькая дробинка…
Ирочка наводит Холодную точно в центр «окна»-экрана. Плавно смещает шарик вперёд. Ничего не меняется.
— Сейчас продольное ускорение пять «же» — Взлетающая указывает на светящуюся в воздухе цифру — Можно добавить.
Ирочка ещё смещает шарик вперёд.
— Ого, он упирается!
— Разумеется. Вот тут предел — двадцать восемь «же».
Ирочка отпускает шарик, и тот немедленно возвращается на прежнее место.
— Мы прибавили ещё полкилометра в секунду, — снова указывает Взлетающая в зенит. Щелчок пальцев, и разом гаснет виртуальный пульт, а мячик куда-то улетает. — Но ручное управление используют редко. И вообще в открытом космосе всегда ходят на автопилоте.
— А можно сделать невесомость? — это уже я.
— Да пожалуйста, — щёлкает пальцами Взлетающая.
Я разом теряю вес, ощущая свободное падение, длящееся, длящееся… Мы все плаваем в каюте, только в отличие от людей у ангелов есть крылья, и вообще для летучих существ невесомость — не проблема…
— Хватит?
— Да, спасибо.
— Ничего, ребята, — подаёт голос вторая сестра. — Это в открытом космосе полёт — рутина. Завтра мы прибудем на Холодную, там куда интереснее.
— Хороший какой вечер, — старшая сестра потягивается. — А давайте споём, а?
Я выжидательно смотрю на Ирочку.
— Я не люблю петь, девчата. Извините.
— Глупости, — сёстры переглядываются. — Все любят петь, только многие этого не знают.
— И тем не менее.
— Да ладно, ладно. Никто ведь тебя не заставляет. Но, может быть, вы оба послушаете, как поём мы с сестрёнкой?
— Да ещё как послушаем! — встреваю я, разряжая лёгкую напряжённость. Все смеются.
Сёстры вдруг разом становятся серьёзными.
Такой песни я ещё не слышал. И сопутствующий видеоряд ничего себе… Словно исчезли толстые стены корабля, и мы повисаем в бескрайней пустоте. Я уже нутром ощущаю её, эту пустоту — бессчётные кубические километры, какое там — световые годы пустоты. И маленькие, маленькие искорки звёзд в этой бескрайней пустыне мрака, который и ледяным-то назвать нельзя — просто вакуум, ничто. А вокруг одной из искорок-звёзд неощутимо кружатся по своим орбитам совсем уже крохотные пылинки планет, и на одной из них живут ангелы…
«Это Песня Пространства»
Пение стихает.
— Понравилось?
— Здорово! — это я. Действительно, ангельское пение на два голоса — это что-то…
— Вы молодцы, — серьёзно, негромко говорит Ирочка.
— Когда-то мы хотели стать знаменитыми певицами, — говорит младшая сестра. — Но увы… Зато на нашем милом шарике всегда поём, если есть хоть какие-то слушатели.
Все смеются.
— А люди поют песни? — вдруг спрашивает старшая сестрица. И спрашивает конкретно меня.
— Ну, вообще-то поют, как и все разумные существа, наверное…
— Неправда. Вот «зелёные», к примеру, песен никогда не поют. И не пели изначально — у них такой голосовой аппарат… — это Ирочка.
— А у людей?
— Вообще-то тоже не очень, — Ирочка смеётся. — Но всё-таки не напильником по стеклу.
— А ты знаешь людские песни? — опять подаёт голос младшенькая.
— Знаю, и притом много, — Ирочка смеётся. — Но петь вам не буду. Ап!
— Да ладно, девушки… — встреваю я.