Продолжение следует
Шрифт:
— Какой экскурсией? — я оглядываюсь на жену.
— Космической, на Холодную. Вылет послезавтра, сутки туда, сутки обратно, сутки на месте. Ты же хотел слетать в космос? — Уот смеётся. — Строго говоря, больше никуда летать ты пока не в состоянии, даже за фруктами.
— Спасибо, — я вдруг спохватываюсь. — А моя жена?
— Если она пожелает и найдёт время. Путёвка на двоих.
Я просительно смотрю на Ирочку. Та раздумывает. Прикусив губку, встряхивает кудряшками.
— Ладно, так тому и быть. Уот, а ты бы залетел на час-полтора? Пора уже познакомиться поближе. У нас грибы розовые в корзинке…
— Грибы розовые?
— Да, и ещё я заказала мелких яиц.
— Твои аргументы столь убедительны… Я лечу.
Изображение гаснет. Я обнимаю Ирочку.
— Ты молодец у меня. Я чего-то не сообразил пригласить. Слушай, а как же твоя работа?
— Работа подождёт, правда. И потом, как там говорит Коля-Хруст? Насчёт халявы…
— «Всякая халява развращает»
— Не, это не то. А, вот: «Больше жизни мы любим только халяву». Правильно сказала?
— Ты разлагаешься от общения с дикарями. Один этот биоморф чего стоит!
Она звонко хохочет.
— Да, ты прав. Этот биоморф имеет для меня огромную ценность!
— Вот это и есть космодром? Я-то думал, газохранилище какое-то…
Мы с женой стоим на жёсткой и густой травке, куда нас аккуратно выгрузил транспортный кокон — прямо на землю, как нелетучих.
«Почему как?» — фыркает Ирочка, уловив мою мысль.
Да, это правда. Сейчас я могу летать только по вертикали, подобно своим предкам.
Здоровенный шар экскурсионного планетолёта прямо перед нами, как яйцо, снесённое колоссальной кукушкой прямо посреди леса на поляну-проплешину с жёсткой травой. Яйцо глубоко осело в землю под своим весом. Я прикидываю — метров шестьдесят в поперечнике, не меньше.
«А первые гравилёты были ещё больше. Громоздкость — неотъемлемый спутник несовершенства техники»
«А мне нравится»
Действительно, чувствуется в этом мощь, не то, что эти нынешние транспортные коконы — будто и нет ничего…
«Вообще-то мне тоже нравится старинная техника. К тому же коконы действуют только на планете, максимум на очень низких орбитах. Для полётов к другим планетам в пределах системы используются гравилёты, вроде этого. Очень надёжная техника, кстати, хотя и старинная»
Да, я знаю. Здешняя Холодная — некий аналог нашего Марса, только она малость покрупнее и по этой причине имеет приличную атмосферу. Есть ещё и Горячая — опалённый каменный шар, чья атмосфера давно сдута неистовым солнечным ветром. Рай стоит вторым номером в этой планетной системе, и стоит очень удачно — ни жарко, ни холодно, климат в самый раз для курорта.
«Всё верно, Рома. Формирование планетных систем везде в общих чертах сходно. Только в вашей системе сформировалось два протопланетных пояса-кольца, и появились Венера и Земля, а у нас тут одно, из которого вышел Рай. И планета наша потому такая большая — материалу больше досталось»
«Ты у меня ещё и астроном?»
«В пределах школьной программы» — фыркает Ирочка.
Мы уже подошли к пандусу, полого спускающемуся из круглого трёхметрового люка, подобно громадной доске. Я уже знаю, что вообще-то этот корабль может захватывать и втягивать в себя пассажиров и грузы, подобно кокону — ап, и ты уже там! Но сейчас народ подтягивается непрерывно, поэтому просто выпустили пандус — заходите, гости дорогие.
В вестибюле — или что там у космических кораблей, шлюз-тамбур? — светится бело-молочным светом потолок, скошенный по углам, как в мансарде. Под ногами упругое покрытие — обычный интерьер. Во, даже икебаны на стенках понавешаны… Удивительное постоянство и однообразие вкусов, между прочим.
Но вот сами наружные стенки корабля необычны, это да. Будто толстое густо-синее стекло, добрых полметра толщины. А снаружи этот шарик выглядит серебристым, как огромная ёлочная игрушка.
«Иди за мной, Рома» — Ирочка уже углубляется во внутренность корабля.
Ап! Меня срывает с места и переворачивает прямо в воздухе. В следующий миг я уже стою на внутреннем шаре, тоже покрытом упругим пластиком. Над головой виднеется вестибюль, он же шлюз-тамбур, и непривычно-дико видеть входящих, идущих по стене. Вот ещё двое пассажиров подходят к краю, нависающему у нас над головой… Ап! И оба приземляются рядом с нами. Здорово!
«Пойдём, пойдём, Рома. Чем ты удивлён? Это тот же лифт, только конфигурация поля иная»
Мы идём по упругому покрытию, и над головами у нас виднеется нечто, здорово напоминающее огромные пчелиные соты — шестигранные ячейки, метра по три с лишком в поперечнике, установленные на колоннах, расширяющихся кверху и переходящих в эти самые соты.
— Ну вот и наши места, — Ирочка подпрыгивает и разом втягивается в ячейку. Я следую её примеру — ап! Здорово…
В ячейке установлены силовые кресла, как в коконах — чуть светящиеся призрачные конструкции. Я усаживаюсь слева от жены, с таким расчётом, что моё здоровое правое крыло…
Ирочка фыркает, озорно кося глазом, и её кресло вдруг придвигается вплотную к моему.
«Как говорит дед Иваныч, кто про что…»
«Ты недовольна?»
«Довольна, Рома. Нет, больше, гораздо больше — счастлива»
Долгий, тягучий поцелуй. Нет, здорово у них тут всё продумано. Целуйся сколько влезет, никто не мешает, не то что в наших земных кинотеатрах…
«Ты полагаешь, это и есть главное назначение гравилётов?» — смеётся Ирочка.
«Безусловно»
И в этот момент стена перед нами внезапно исчезает, протаивает в глубину. Объёмный экран показывает обширное поле с лежащими серебристыми яйцами исполинской кукушки.
«Удачные места нам достались, правда?»
«Да нет, Рома. Это же трансляция, наиболее удобный ракурс. А на самом деле…» — она щёлкает пальцами, и поле скачком встаёт на дыбы, превращаясь в стену — «Вот это на самом деле»
«Ох и дурят нашего брата!» — и мы оба хохочем.
Изображение лётного поля сменяется парой хорошеньких дамочек.
— Внимание! Наш маленький экипаж приветствует уважаемых гостей на борту экскурсионного корабля «Спокойный космос». Я Взлетающая в зенит, капитан этого милого шарика, а это вот Играющая с ветром, моя младшая сестра и мой помощник. Мы ответим на все ваши вопросы, если вы не будете задавать их все разом, — космонавточки смеются. — Приятного отдыха! Мы взлетаем.