Продолжение следует
Шрифт:
— Шеф, может, с нашей группой? — встревает Уот. — Он сырой пока, а у ликвидаторов всё очень серьёзно.
— Вот именно. Вся сырость разом пройдёт. Всё, Рома, пошёл!..
— Вот так и действуйте. Вопросы? — инструктор по рукопашному бою смотрит пронзительно, обходя строй.
— У меня вопрос, — подаёт голос ангел с совершенно серебряными, металлически отливающими волосами и редкими изумрудными глазами. — А если рядом с противником находится мой товарищ, как тогда?
— Ты забегаешь вперёд, Иун. Бой в тесном окружении и смешанной группе мы пройдём позже. Сегодня вам следует отработать навыки индивидуального ближнего боя один на один. Ещё вопросы? Больше нет?
— Всё ясно, шеф.
— Тогда ты первый! — инструктор кивает на крайнего в шеренге, — остальным смотреть в оба, анализировать и запоминать! Начали!
Я стою в шеренге аккурат в середине, неотличимый от прочих курсантов, крупных ребят в боевых скафандрах, с прозрачными пузырями шлемов. Хорошие шлемы, кстати, лёгкие и ничуть не бликуют.
А первый курсант уже вступает в бой с учебным биороботом. Я внутренне содрогаюсь — передо мной как будто стоит воскресший Иван… Да нет, это, пожалуй, его старший братец, на полголовы выше и заметно шире в плечах. Против этого чудовища, два десять ростом, ангел выглядит настолько крохотным, что мне становится страшно.
— Ап! — даёт команду инструктор.
Неподвижные фигуры, стоящие друг от друга в четырёх ангельских шагах, или в двух шагах биоробота, мгновенно приходят в движение. Робот неуловимо-мгновенно наносит какой-то немыслимый удар, его движение буквально размазывается от скорости, но ангел отпрыгивает от него одним рывком, разом используя ноги и крылья. В следующий миг робот разлетается на множество кусков белого мяса, напоминающего варёную курятину, и тускло отблёскивающих обломков металлокерамических костей. Вот и весь бой… С прибором для поражения и так далее спорить трудно.
— Верно. Следующий! — ещё один камикадзе — собрат Ивана возникает в проёме люка…
Курсанты один за другим выполняют несложное задание. Действительно, против облачённого в боевой скафандр ангела вот такой антропоидный биоробот — не противник. Всё, что надо сделать — не попасть под первый удар.
И никаких тебе спарринг-партнёров. Ангелы уже давным-давно не дерутся «понарошку», здесь даже бескрылые ребятишки не лупят друг друга. Здесь бьют только врагов, именно врагов, а не противников. Противник — это тот, кого надо победить. Враг — тот, кого надо уничтожить. А врагов тут бьют сразу и насмерть.
Когда-то для обучения ликвидаторов использовали виртуальных противников, но потом от этого отказались, потому что все тренажёры-игрушки не обеспечивали нужного качества обучения. Здесь и враги бьют всерьёз, и единственное, что отличает этот учебный бой от реального — пациенту гарантируют жизнь. Но стоит пропустить один вот такой удар — и ты окажешься в витализаторе, несмотря на скафандр. И это правильно, потому что сейчас включается в работу древний и могучий инстинкт самосохранения, очень важный в реальном бою.
— … Следующий! — инструктор коротко кивает мне.
Полянка, на которой мы занимаемся, уже выглядит устрашающе — останки предыдущих «Иванов» густо усеивают её. Но я выхожу на ринг собранно и спокойно. И меня не пугает глыба биоробота, высящаяся надо мной. Вот сейчас…
Что-то вдруг стремительно меняется в мире. Что? Что?! Да что?!!
— Ап! — даёт отмашку инструктор.
А в лапе у робота уже блестит знакомый рубчатый сиреневый цилиндр. Откуда?!!
Но мой инстинкт самосохранения уже взял бразды правления в свои руки, опережая неповоротливый разум. Я рывком падаю вбок, одновременно заслоняясь крылом и запуская ударный гравигенератор усилием мысли. Ну или что там сейчас у меня…
Резкая боль пронзает крыло. Пахнет палёным, в воздухе порхают обгорелые перья. А на месте робота неглубокая воронка, наполненная всё теми же останками, белым мясом и костями. Двести «же» вобьют в могилу кого угодно…
— Вот спасибо тебе, Эйю, — от обиды я даже забыл о почтении к начальству. — Как я теперь жене покажусь? — я рассматриваю куцее крыло с торчащими шпеньками маховых перьев. А больно-то как…
— Спокойно, Ди. Голова цела, а перья отрастут, — инструктор доволен мной, и нимало не тронут моими переживаниями. — Как ты допёр включить гравибой? Почему не использовал поражатель? Встань ровно и отвечай!
— Так точно, — чувство дисциплины берёт верх, я встаю «смирно», только слегка оттопырив саднящее обожжённое крыло. — Значит, так… При ударе в двести «же» у этого… — я киваю на яму, — разом опустились руки, и разрядник выпал из пальцев. А поражатель порвал бы его, конечно, но и я уже был бы располовинен.
— Вот, учитесь у коллеги из смежной конторы, — Эйю кивает на меня. — Нестандартное решение в нестандартной ситуации, причём мгновенное. А то расслабились, привыкли бить беззащитных!..
И ни капли раскаяния я не вижу в его глазах.
«А ты как хотел, Ди? Здесь готовят бойцов. Если хочешь просто размяться, поиграть и пощекотать нервы — это не ко мне, иди на имитатор. Возможно, когда-нибудь ты вспомнишь меня добрым словом»
— Ладно, ты своё на сегодня получил, — инструктор переходит на голос. — Сейчас отправляйся в медпункт и далее в свою контору. Свободен! Следующий!
Я топаю по густой, как английский газон, и твёрдой, как проволока, травке. Мы занимались на краю полигона, поляна которого упирается в чащу леса, будто стеной стоящему на моём пути. И тропок тут нет, в этом лесу. Хорошо, что на ногах моих крепкие перчатки, иначе изнеженным подошвам моих ступнёй, отвыкших от длительной ходьбы, пришлось бы туго. До медпункта метров пятьсот, но я уже так привык летать, что это расстояние мне кажется непреодолимым. Можно ведь было кокон вызвать, пару минут я бы подождал…
«Не везде можно вызвать кокон, Ди. Ноги тоже нужно уметь использовать. Подлечишься — милости прошу, ещё что-нибудь придумаем. До свидания!»
Ещё и подслушивает… Я точно знаю, что коровы не летают. А вот свиньи, выходит, могут…
— Ай-яй-яй, как нехорошо вышло… — Биан серьёзно расстроен. — Ну-ка, повернись…
Я поворачиваюсь, раскрываю своё опалённое крыло, уже политое регенерирующим составом. Боль от ожога утихла, но крыло, до локтевого сгиба опалённое, лишённое перьев, выглядит жалким синюшным отростком. Такие я тут видел только у трёх-четырёхлетних малышей, ещё неоперившихся.