Продолжение следует
Шрифт:
А в Европе события идут своим чередом. В 1929 году весь мир потряс небывалый доселе системный кризис. Производство разваливалось на глазах. Останавливались заводы, разорялись миллионы фермеров и мелких предпринимателей. Толпы безработных, бездомных, голодающие оборванные дети просят милостыню на улицах европейских столиц. И это без всякой войны, при потрясающем изобилии! Чтобы удерживать цены, котлы пароходов, идущих из Америки, топили зерном. А идущие назад — бразильским кофе.
В отличие от предыдущих кризисов, более-менее быстро рассасывавшихся, этот кризис всё
Коммунисты всех стран развили бешеную активность. Днём и ночью работает штаб Коминтерна в Москве. СССР оказывает зарубежным товарищам немалую материальную и огромную идеологическую поддержку. Плечом к плечу с коммунистами зачастую встают различные социалисты и другие разномастные революционеры. Профсоюзы проводят массовые митинги и забастовки. Властям капстран нечего предложить народу, остаётся давить грубой силой. Полиция, а кое-где и войска расстреливают демонстрации, ещё более озлобляя массы. «Мировой капитал» трещит по всем швам. Ещё немного! Ну!
В Германии события развиваются особенно круто. Бумеранг, запущенный когда-то кайзером, возвращается. Да здравствует пролетарская революция!
И тогда, чтобы хоть как-то остановить коммунистов, германская буржуазия фактически приводит к власти Гитлера…
На экране вопит, брызжет слюной маленький человечек с неряшливой чёлкой, с нелепыми усиками. Толпа добрых немцев внимает его гениальным откровениям. Величие и мощь Германии… Жизненное пространство… Истинные арийцы — ха, да это же мы! Хайль!
И добрые немцы отдают свои голоса за национал-социалистов. А чего, правильно он говорит! Долой еврейский капитал! Вот у меня рядом сосед-еврей, денег куча… Мне бы его магазинчик…
А несогласным уже вышибают зубы прикладами, для профилактики кариеса, перед отправкой в концлагеря — ведь там лечить их будет некому. И прежде всего под топор попадают коммунисты, и щепки летят уже от лесорубов…
Это была последняя серьёзная попытка доказать всему миру правоту учения фараона Нармера — весь мир делится на рабов и господ. Только вместо каменных топоров в ход пошли танки, пушки и самолёты.
На экране бравые немецкие парни в касках маршируют по Европе, не встречая серьёзного сопротивления, захватывая одну страну за другой. Лидеры великих демократий Англии и Франции смотрят на Гитлера с умилением — кушай, кушай, милок! Ух, какой здоровенный зверюга вымахал, уж он-то передавит всех коммуняк, как крыс, уж он-то сокрушит эту проклятую Россию… Ай, ты чего! Ой, больно!
Вот фашистский дракон уже рвёт бывшую Францию. Англичанам чуть легче — побросав всё, вплоть до штанов, они вплавь спасаются бегством из-под Дюнкерка. Зверь, который был буквально выращен для одной-единственной цели — уничтожить СССР — жрёт своих кормильцев…
А на экране армада самолётов, украшенная крестами, уже ползёт в светлеющем небе, чтобы обрушить свой груз на головы спящих людей. Двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года от рождества Христова, завещавшего
Это был второй приступ всемирного буйного помешательства, охвативший человечество. Гораздо более тяжёлый, чем первый.
На экране проплывают кадры, снятые вездесущими и невидимыми телезондами. Я с огромным трудом сдерживаю подступающую тошноту. Да, со времён Чингис-хана и Тимура люди здорово продвинулись в этом деле, в уничтожении себе подобных. Ну как убивали монгольские нукеры? Стрелы, копья, железная дубинка для разбивания голов… И как предел фантазии — завернуть человеку пятки к затылку, сломать хребет… А тут тебе и газ «циклон Б», и крематории, и прочие достижения человеческой мысли. Дьявольского разума сильно продвинутых хищных обезьян, познавших науки.
А на экране уже голые ребятишки сдают кровь перед отправкой в печь. Немцы — народ практичный. Ну зачем им кровь, покойникам? И волосы тоже не нужны этим недочеловекам, на матрасы пойдут…
А вот уже доктор Менгеле ставит свои опыты над малолетними евреями. Это же гораздо лучше морских свинок…
Меня всё-таки вырвало, прямо на ковёр. И зачем я ел, ведь знал, что придётся смотреть…
— Домовой, явись! — я выключаю просмотр. Надо отдышаться, не могу больше…
А верноподданный пылесос с гофрированными щупальцами рук и ног уже ждёт моей команды.
— Убери в комнате… пожалуйста… — зачем-то добавляю я. Мне сейчас стыдно даже перед роботом. Стыдно за то, что я был человеком.
«Ира, Ир…»
«Ау! Что случилось, Рома?» — она уже почувствовала моё настроение.
«Ты долго ещё?»
«Долго. Тебе плохо, да? Скажи, тебе очень плохо?»
Но я уже беру себя в руки. Действительно, нельзя же так… Рассопливился. У неё работа.
«Всё в порядке. Это я смотрел кино про войну. Про нашу Великую Отечественную. Так что не обращай внимания, работай»
Я ощущаю, как она твердеет, принимая решение.
«Всё, Рома. Работа подождёт. Сейчас я буду дома. Полчаса потерпишь?»
«Да ну что ты! Это я виноват. Никак не привыкну смотреть такое кино спокойно. Надо привыкать, раз я собираюсь работать в службе внешней безопасности»
Долгое, долгое молчание.
«Если так случится… Если так случится, и ты сможешь смотреть на такое спокойно, тебя сразу выгонят. Будь ты хоть трижды Всевидящим. И более того…»
Я уже чувствую её мысль, и сжимаюсь.
«Да, Рома. Если ты научишься спокойно и бесстрастно смотреть такие кадры, мы с тобой расстанемся. Потому что с биороботом я жить не смогу. Но я очень надеюсь, что такого не будет»
Земля встаёт дыбом под тяжкими ударами снарядов, воющая смерть пикирует с неба. Горит город Сталинград, вернее то, что от него осталось. В жутких развалинах, среди раскромсанных трупов, искорёженного железобетона и битого кирпича отчаянно дерутся немецкие солдаты. Им надо взять этот город, эти развалины, взять любой ценой, чтобы идти дальше, чтобы превращать вот в такие развалины новые и новые города, вплоть до Сибири… Форвертс! Дранг нах остен!