Продолжение следует
Шрифт:
— Ладно, я попробую, это недолго, — вздыхает жена. — Смотри мне в глаза…
Льёт дождь. Настоящий марсианский дождь. Тяжёлые капли густо барабанят по грунту, потоки воды размывают голый песчаник. А вот и марсианская река, бегущая к своему марсианскому морю. В воде плавают, извиваются быстрыми змейками какие-то твари. А водорослей-то сколько! Прямо как в Саргассовом море…
«Да, Рома. Марсианские моря, озёра и реки были буквально набиты жизнью»
Я вглядываюсь в наведённый морок, в пейзаж планеты, пока ещё живой. Я уже понимаю — сейчас
Громадный астероид, в облаке огня врезающийся в поверхность цветущего Марса. Расплёскивающаяся под чудовищным ударом твердь, на дне колоссальной, в полторы тысячи километров воронки зияет ослепительным жаром обнажившаяся мантия планеты. Разбегающаяся по поверхности гигантская твёрдая волна, гранит словно вода, и марсианские моря выплёскиваются из своих миллионнолетних лож, как вода из тазика, километровым валом смывая всё живое. А следом спешит ударная волна, и сплющенный раскалённый воздух добивает всё, уцелевшее при землетрясении и потопе. Дойдя до обратного края, сжатый воздух выплёскивается в космос грандиозным фонтаном, рассеиваясь в пространстве, и убитый Марс летит в пустоте, как комета, с гигантским светящимся хвостом. А на поверхность уже рушатся бесчисленные глыбы, массы грунта, выброшенные при ударе, сотнями метров толщи хоронят всё, скрывая следы бывшей жизни. И на многие годы непроглядный мрак, миллиарды тонн пыли в атмосфере съедают солнечный свет. Мороз промораживает до дна все уцелевшие водоёмы, на толщу льда садится пыль, и вот уже мёртвые пески перевевает морозный ветер — то, что осталось от атмосферы.
«Сила удара была так велика, что брызги-метеориты долетели до Земли, за много миллионов километров. А на месте попадания осталась яма размером чуть не в четверть планеты, которую вы зовёте Хеллас, принимая её за громадную низменность»
Наведённый морок тает, и я вижу перед собой лицо своей жены. Я рывком обнимаю её, сглатываю.
— Скажи… Скажи, и с Землёй могло так случиться?
— И почти случилось. Шестьдесят пять миллионов лет назад по земному счёту. Тогда погибли все динозавры. Только камешек оказался поменьше, и сама Земля покрупнее Марса. Чтобы надёжно убить Землю, нужен очень крупный астероид, Рома.
— Уважаемые гости, — вновь раздаётся голос Киа, нашего гида. — Мы взлетаем, чтобы перенестись из лета в зиму. Кто не покушал, может сделать это на ходу. Перелёт будет осуществлён на низкой орбите, время в пути один час. Смотрите и наслаждайтесь!
Бр-р, вот это морозец!
Я прыгаю то на одной ноге, то на другой, ибо стоять на месте невозможно — стоградусный мороз проникает сквозь тонкие ножные носки-перчатки без малейшего труда. Нет, хорош с меня такой экскурсии!
Корабль радостно заглатывает меня, на ходу сдирая заледеневший плёночный скафандр. У входа на сей раз дежурит Взлетающая в зенит, рядом с ней моя супруга, не пожелавшая выходить наружу. Болтают, женщины.
— Ну как? — смеётся Взлетающая, глядя на то, как я растираю конечности и более интимные места. Мне не до стеснения — так и до витализатора можно допрыгаться…
— Нормально. На Земле есть такие места, где морозы только чуть послабее.
— Это правда, — подтверждает моя жена.
— И там живут? — хозяйка заинтересованно блестит глазами.
— Живут, но недолго, — отвечает Ирочка, и мы все трое смеёмся.
— А почему нет обогрева в скафандрах, или хоть теплоизоляции? — это я.
— Понимаешь, Ди, это не нужно. Тогда никто не ощутит, что такое мороз. Им же не работать в этих скафандрах!
В гостеприимное тепло корабля один за другим вваливаются туристы. Самые стойкие экскурсанты выдержали минуты полторы.
— Оттаял? — в глазах моей ненаглядной таится смех. — Пойдём в каюту, или ты хочешь повторить?
— Да нет, спасибо. Лучше я искупаюсь в жидком азоте!
— … И вот это лес? — я разглядываю странные заросли, больше всего напоминающие воткнутые в землю волосатые столбы.
— Просто сейчас не сезон, — на сей раз меня сопровождает Киу, изъявившая желание быть моим персональным гидом. Ирочка вновь осталась на борту, не желая лишний раз испытывать себя кислородным голоданием. — Здешние деревья распускают листья два раза в году, когда солнце пересекает экватор. А сейчас здесь зима.
Маленькое солнце стоит низко над горизонтом. Между столбов свистит холодный ветер. Разумеется, здесь всё-таки экватор, здесь нет стоградусного мороза, но всё равно откровенный минус. Градусов десять морозец, не меньше. Да ещё с ветром. И это днём! А ночью будет все тридцать.
— А вот как выглядят здешние заросли летом, — Киу поводит бровью, и над грунтом, прямо перед нами, возникает виртуальный экран.
Те же столбы, только сверху у них торчат огромные волосатые лопухи. Нижняя изнанка листьев белая от массы волосков, а верхняя жёсткая, глянцевая, почти чёрная.
— Обрати внимание, эти листья поворачиваются. Днём они ловят солнечный свет, а ночью поворачивают вверх вот эту меховую поверхность. Так что здешние леса прекрасно сохраняют тепло, и под их пологом всегда плюсовая температура — разумеется, в сезон вегетации. И ещё одно — эти деревья своими листьями улавливают росу, каждую ночь обильно выпадающую из воздуха, так что под пологом леса может расти трава.
Киу ногой ловко подбрасывает камешек, ловит рукой.
— Леса вообще везде изменяют климат, делая его наиболее пригодным для жизни. Более того, леса делают пригодной для высшей жизни атмосферу. Если отбросить мелкие детали, именно леса делают всю биосферу планеты, определяют её облик. О, а вот и летающая биостанция!
Я оглядываюсь. На нас медленно наплывает знакомый «блин», поросший сверху лесом, только лесом здешним, и под брюхом летающего сада здешней Семирамиды не легкомысленные висюльки жилых секций, а могучие наросты сталактитов научно-исследовательского комплекса. Очень удобно, должно быть, возить с собой опытные делянки…
— А хотите познакомиться с местными ребятами? Ещё два часа у нас есть.
— Как жена…
— Ну так спроси!
Тихо, как тихо. «Спокойный космос» двигается бесшумно, и соседей не слышно — звукоизоляция работает отлично. Ирочка спит, уткнувшись мне в плечо, дышит легко и ровно. А меня сон не берёт.