Проект «Мессия»
Шрифт:
Оркестр заиграл тушь. Многие встали со своих мест, чтобы получше разглядеть происходящее.
Миша подошел к тележке и неторопливо приставил острие сабли к горлышку. Несколько раз он плавно, словно поглаживая, провел клинком по стволу туда-сюда, после чего резким размашистым движением снес бутылочное горлышко аккурат в том месте, где была пробка («Херак!»). Из отверстия ударила струя шипучей жидкости. Зал аплодировал и шумел от восторга. Мало кто был готов к такому исходу. Миша первым налил бокал.
– Преисполнимся же справедливости, друзья! До дна! Пусть каждый отведает вкус справедливости! И однажды мы добьемся ее для всего мира!
Потом
Губочки, сисечки, попочки, писечки
Э-ё коммунизм (э-ё коммунизм!) – берегись капитализм
Любим девушек мы разных: черных, белых, синих, красных
Ручки вверх, ручки вниз – будем строить коммунизм
Ручки вниз, ручки вверх – любим девушек мы всех
Все танцуют вместе с нами – коммунизм не за горами
Три-четыре, три два раз – веселись рабочий класс…
Сложно было понять, выдумывал он эти фразы на ходу или заготовил заранее. Слова, конечно, были полной белибердой, но публике они заходили нормально, некоторые даже подпевали.
«Как же напился сегодня этот забавный русский паренек», – думали отдыхающие, благодушно посматривая на сцену. И только Эндрю знал, что Миша в этот вечер выпил совсем немного. Буквально через несколько часов ему предстояло совершить непростое и, возможно, самое главное путешествие в своей жизни.
Вскоре ребята покинули заведение, они решили провести остаток вечера у Миши на яхте, в более уютной и спокойной обстановке. Несколько девушек из подтанцовки охотно согласились составить ребятам компанию.
– Время прошло, следы испарились! – шутил Миша, подмигивая другу, когда компания спускалась в зону отдыха. – Теперь ни одному буржую даже с самым тонким обонянием не разнюхать Великой тайны революции!
Ребята общались, слушали музыку, дегустировали напитки из бара. Миша был и весел, и грустен одновременно. Он понимал, что сегодня он, возможно, в последний раз отдыхает на борту своей любимой яхты.
Глава 8. Гоблины
Пожилой мужчина с цепким умным взглядом вышел из подземного перехода и направился вниз по Тверской. Марк Антонович любил проехаться на метро, пройтись пешком любимым маршрутом. Это помогало настроиться на нужный ритм, почувствовать внутренний пульс столицы. Мужчина всматривался в лица людей, прислушивался к разговорам. Оперативки и аналитические отчеты о социальном самочувствии страны – это хорошо, но ничто не заменит личных впечатлений.
Марк Антонович был реалистом и скептически относился к результатам всевозможных соцопросов и институциональных исследований общественного мнения. Он слишком хорошо знал, как и для чего они делаются. Практика жизни убедительно доказала, что самые правильные, самые достоверные данные об умонастроениях – это те, что удается добыть непосредственно из тела общества, когда само «тело» при этом ни о чем не догадывается. Потому-то Марк Антонович всячески поощрял в своем ведомстве «хождение в народ» или «выход в поле» – так обычно называли непосредственные вылазки подчиненных в общественные места. Особенно он ценил разработанный им самим метод социального погружения, когда сотрудник вживался в иную роль, осваивал какое-либо необычное ремесло, становился своим в каком-нибудь сообществе. Причем совершенно неважно, что это было за сообщество: байкеры, наркодилеры или профессиональный союз писателей. Это помогало не терять связь с почвой и защититься от профессиональных деформаций.
Мужчина остановился возле вагончика фастфуда «Русский кебаб» и заказал себе кофе с шавермой. Кофе был так себе (чего ожидать от уличной кафешки), а вот шаверма была очень даже ничего. Плакат социальной рекламы на торце дома напротив агитировал поступать на военную службу. Внезапно внимание мужчины привлек бомж, который лениво тащил за собой какую-то коричневую штуку на колесиках. Бомж остановился неподалеку и апатично копался в мусорном контейнере. Марк Антонович некоторое время всматривался в его лицо со вспухшей щекой, потом отставил в сторону кофе и направился к бедолаге.
– Любименко, ты что ли?
Оборванец поднял глаза на подошедшего.
– Так точно, товарищ генерал, – ответил бомж полушепотом, опасливо осматриваясь по сторонам.
Марку Антоновичу нравилось вычислять особистов, замаскированных под случайных людей.
– Отличная работа, Любименко. Еле узнал тебя. Уф-ф, даже вонища от тебя бомжатская.
– Стараемся, товарищ генерал.
– А зубы как такими черными сделал? Неужели свои?
– Никак нет. Накладные.
– А чего щека распухла?
– Шемки, товарищ генерал.
– Чего? – не понял Марк Антонович.
– Шемки, – повторил бомж и сплюнул в грязную ладонь, на которой в луже вязкой слюны виднелись вспухшие от влаги тыквенные семечки.
– Отлично придумано, Любименко. Молодец. Давно в погружении?
– Два месяца, товарищ генерал.
– Хорошо. Очень хорошо. Как жена, дети?
– Нормально, товарищ генерал. Скучают.
– Это правильно. Чем дольше расставание, тем слаще будет встреча. Ты когда из погружения будешь выходить, не забудь дератизацию с дезинсекцией провести, чтобы вшей каких с клопами в семью не принести.
– Непременно, товарищ генерал.
– Подготовь потом отчет и передай мне через Серегина.
– Слушаюсь, товарищ генерал.
– Ну все, бывай, – Марк Антонович хотел было развернуться, но остановился. – Погоди, на-ка вот, подкрепись. Голодный, небось, – мужчина протянул бомжу недоеденную шаверму.
– Спасибо, товарищ генерал.
«Какой все-таки хороший, душевный человек наш Марк Антонович», – думал про себя майор Любименко, глядя вслед удаляющейся фигуре.
*
Марк Антонович был задумчив. Он заслушивал доклад по результатам закрытых исследований. Доклад касался текущей ситуации в стране. «Онтологический кризис», «цивилизационный тупик», «ловушка уникальности», «дефицит прогрессивного смыслообразования», «темпоральный пессимизм». Выводы были сформулированы по-разному, но сводились к одному: страна в глубокой идейной жопе.
– Соревнуетесь вы там что ли в своих институтах, кто позабористей терминов нахуевертит? – Марк Антонович стрельнул глазами на интеллигентного мужчину в очках с характерной бородкой.
На неудобные выводы кабинетных умников можно было бы, конечно, наплевать. Но эти выводы, во-первых, совпадали с результатами глубинных замеров, а во-вторых, и это самое главное, с личными ощущениями Марка Антоновича. Три совпадения сразу – это, знаете ли, аргумент.
– Диагнозы вы ставите грамотно – этого не отнять (диагносты хреновы), – продолжал Марк Антонович. – То, что безнадега в стране и народ дезориентирован, с этим не поспоришь. Вопрос, как из этого состояния выбираться?