Проект «Мессия»
Шрифт:
Потом занялись Болодиным-младшим. Вместе читали интернет-переписку и стенограммы разговоров, прослушивали аудио и просматривали видеоматериалы. По ходу просмотра переглядывались, кивали, обменивались репликами. Единодушно одобрили вкус Миши в отношении слабого пола. Отметили неискушенность в сексуальных вопросах темноволосой девушки в зеленом платье. Некоторые видео- и аудиозаписи Марк Антонович прослушивал по нескольку раз и был при этом необычайно сосредоточен.
– Есть что-то в этом малом, – говорил старый генерал. – Симпатичен он мне, близок
*****
После получения известия о намерении Болодина-младшего лететь в Россию генерал необычайно оживился.
– Ну наконец-то! Надо же, сам дошел. А я уж заждался, все думал – ну, когда, когда? – радостно посматривал он на подчиненных, и его усталые добрые глаза казались моложе. – Я уже прикидывал, как бы ему эту идейку подкинуть аккуратненько, ненавязчиво, чтобы у него это как бы от себя получилось. А оно вон как – сам. Наш человек! Не ошибся я в нем. Как же все пока хорошо складывается.
Птенцы кивали, улыбались, хотя задумка шефа была им еще не вполне понятна.
– Ну что, товарищи, все еще видите в нашем герое зажравшегося мажора? – обратился Марк Антонович к орлятам. В его взгляде читалась укоризна и легкое торжество. – А я вижу перед собой ребенка. Брошенного родителями, но доброго и вопреки всему сохранившего веру в людей и тягу к прекрасному. И он, хочу заметить, намного чище и благороднее наших отечественных богатых отбросов, которые гоняют по Москве на папиных тачках, сбивая людей.
Лица полковников были суровыми и слегка опешившими. Они осмысливали неожиданную для себя интерпретацию личности объекта. Потом генерал прослушал видеообращение Болодина-старшего, где тот отговаривал сына от возвращения, беспрестанно унижая и угрожая ссылкой на Таймыр.
– Отправить сына лопатой нефть убирать – это само по себе неплохо. Физический труд облагораживает. Но говорить в такой ужасной манере, в таком уничижительном тоне совсем никуда не годится.
Шеф смотрел на присутствующих, словно ожидая поддержки.
– Неприемлемо.
– Непедагогично, – соглашались подчиненные.
– Феликс Эдмундович учил нас, что задача родителя – воспитать в детях любовь к людям, а для этого самим родителям надо любить людей. А здесь совершенно очевидно, что этот олигарх – человек черствый и жестокосердный и определенно не любит людей.
Подчиненные кивали. Их, по-видимому, тоже возмущало жестокосердие олигарха.
– Удивительные люди эти наши олигархи, – продолжал Марк Антонович свои размышления вслух. – Как непростительно наивно они возомнили себя собственниками того, что им было вверено Родиной во временное управление, пока страна находилась в бедственном положении и переживала последствия катастрофы. Не понимают, что все, что находится на или внутри земли русской: люди, леса, поля, камни, песок, нефть и сами эти олигархи с их яхтами и силиконовыми бабами – все является собственностью государства. И если кто-то из них еще не сидит или не висит на собственном галстуке – это вовсе не их заслуга, а наше на то позволение.
Некоторое время в воздухе висела тишина.
– Надобно бы нам с этим Болодиным-старшим повстречаться. Сначала я на него посмотрю. А потом вы пообщаетесь, – слова генерала звучали сосредоточенно и размеренно. – Раскройте человеку глаза (не оскорбляя достоинства) на его историческую ничтожность. Объясните, что сын его теперь – актив государства. Ему как хозяйственнику в таких терминах, наверняка, будет понятнее. Любой несанкционированный контакт с активом является нарушением гостайны с вытекающими последствиями.
Птенцы переглянулись, их лица несколько потеплели. По-видимому, они были очень довольны отвлечься от рутины.
– Не сумел он дать сыну любви и должной заботы – теперь о сыне государство заботиться будет. А он пусть сосредоточится на воспитании младших детей, восполнит то, что недоработал при первой попытке. И от себя по-человечески посоветуйте пройти курсы кройки и шитья. Жизнь непредсказуема, лишняя профессия никогда не повредит. А на зоне умение шить – навык нужный и уважаемый.
После этих слов генерал вызвал секретаря и попросил в кратчайший срок пригласить к нему Болодина-старшего и, если понадобится, предоставить ему ведомственный транспорт и охрану.
– Ладно, товарищи, до завтра. Засиделись мы с вами, – генерал встал из-за стола. – Всем желаю выспаться и хорошо отдохнуть. А завтра нас ждет очередной приятный и необычайно интересный день.
Марк Антонович был очень жизнелюбив по своей натуре и старался делиться этим с окружающими. Он провел гостей к выходу и крепко пожал руки.
– Эх, хотел я вас домашней колбаской угостить, родственники из деревни передали, да расстроили вы меня, рецепта счастья для страны не придумали. Так что нет, не угощу, – сказал генерал и захлопнул дверь.
Офицеры попрощались с секретарем и покинули приемную. Они нисколько не обиделись на шефа за то, что он не угостил их домашней колбаской. И дело не в том, что они чувствовали вину за непридуманный рецепт счастья для русского народа. Чутье подсказывало, что намечается что-то интересное и масштабное, а чутье никогда не подводит чекистов.
*******
– Здравствуйте, товарищи гоблины! – обратился Марк Антонович к сидящим за круглым столом двум мужчинам примерно одного с ним возраста.
– Почему «гоблины», а не «серые кардиналы?» – возразил один, с выраженной лысиной.
– Для меня как идейного большевика-атеиста от слова «кардинал» веет поповщиной, а «гоблины» – звучит современно, молодежно. Сразу представляется, что сидим мы этакие с вами три старых колдуна и завариваем свое волшебное снадобье, которое потом пьют наши бравые орки и преисполняются духовной энергией.
– Вот так, полюбуйтесь, товарищи. Боремся-боремся мы за сохранность культурного ядра. От других требуем ориентации на все местное, родное, а сами же подхватываем и привносим в наше пространство чуждые смысловые элементы.