Проект «Мессия»
Шрифт:
– Проявление аномальной поведенческой активности на территории основного геополитического противника, в среде соотечественников с высокой степенью экономической значимости. По причине ярко выраженной идейно-идеологической составляющей случай идентифицирован как потенциальная угроза, относящаяся к сфере ответственности центра экзистенциальной безопасности…
– Стоп-стоп. Давай без казенщины, а как есть, от души.
– Да ничего особенно не зацепило. Охреневший сынок богатого папы со скуки или под воздействием чего посильнее находится в состоянии измененного сознания. В смысле – кукухой поплыл от хорошей жизни. И все это с опорой на марксизм. Не хотелось бы, чтобы этот клоун своими
Марк Антонович удовлетворенно кивал головой.
– Дмитрий, а ты что скажешь? Без казенщины.
– Присоединяюсь. Из той фактуры, что есть, – идиот.
Марк Антонович снова удовлетворенно кивнул.
– То, что ты, Сергей, увидел в этом парне угрозу – это хорошо. Молодец. Но наша задача видеть мир не только с позиции угроз, но и с позиции возможностей.
Шеф поднял вверх указательный палец и, убедившись, что оба взгляда сфокусированы правильно, продолжил:
– Дмитрий назвал парня идиотом, сам не понимая, что продвинулся в своих оценках намного дальше.
«Дмитрий» оставался невозмутимым, однако чувствовалось, что похвала ему приятна.
– Но, называя парня идиотом, ты вложил в это слово совершенно неправильный, негативный смысл. Кто такой идиот? – это человек, живущий на своей волне, по своим законам, не особо считаясь с реальностью. Заметьте, не умник, а именно дурак – герой наших сказок, потому что живет как бы в ином измерении и по итогу уделывает умников. Так что не все так однозначно в этом словце для русского человека. А какие бывают идиоты?
По вопросительному взгляду и паузе стало понятно, что на вопрос нужно отвечать.
– Полные?
– Так.
– Круглые?
– Так, – в глазах генерала блуждал лукавый огонек.
– Абсолютные?
– Еще.
Подчиненные пытались угадать, чего от них хочет начальник, и по принципу мозгового штурма называли характеристики, которые приходили в голову.
– Редкостные?
– Ближе.
– Клинические?
– Красиво, но не то.
– Полезные?
– Бинго! – генерал слегка щелкнул пальцами в воздухе. – Когда-то нам говорили, что в России две беды, – Марк Антонович взглянул на подчиненных, словно желая убедиться, понимают ли они, о каких бедах идет речь. – Так вот, информация устарела. В России дураков сейчас днем с огнем не сыщешь. Целая страна умников. В том и беда. От того и несчастен наш народ.
– Горе от ума, – покивали головами подчиненные, демонстрируя, что следят за ходом мысли шефа.
– Умников много, а вот с дураками проблема, – продолжал генерал. – Особенно с идиотами. Идиоты – это вообще соль земли русской, на них все держится. Идиоты – наше все. Если бы не они, пропала бы давно Россия-матушка. Качественные, отборные идиоты на дорогах не валяются. В естественных условиях их уже почти не сыскать. Их теперь в закрытых вольерах как племенных бычков выращивать надо. Ухаживать, условия создавать. Чуть не уследил – поминай как звали: пропал идиот, в умника превратился. А оттуда дороги назад нет.
Генерал сделал паузу. Его взгляд стал задумчивым, лицо слегка расслабилось. Это означало, что его мысли от конкретного переходят к абстрактному.
– Там, на Западе, наш коммунизм считают идиотизмом. А мы в свою очередь считаем идиотизмом их либерализм. Получается, что вся наша жизнь – борьба враждебных идиотизмов. Чей идиотизм сильнее, тот и рулит, тот и правила свои устанавливает. Вот сейчас на земле процветает либеральный идиотизм. Но только мы с вами знаем, что наш русский идиотизм самый лучший и сильный. Тот, что принес нам Карл Маркс и развил великий Ленин со своими соратниками.
– Но ведь Маркс не русский, как он мог принести нам русский идиотизм? – осторожно задал вопрос птенец.
– Резонно, – похвалил Марк Антонович. Он вообще любил вопросы. Это позволяло ему оценивать степень понимания и уровень развитости оппонента. – Русский идиотизм у нас и без Маркса был испокон веку. Маркс предложил слова, которые выразили наши идеи наилучшим образом. Именно поэтому мы его так любим и чтим.
Помолчали.
– Присмотреться нужно к этому парню, – наконец нарушил паузу хозяин кабинета. – Интересный персонаж. Есть у меня на его счет кое-какие соображения. Пока озвучивать не буду, чтобы не спугнуть. Мариев, бери его в разработку плотненько и держи меня в курсе событий, а ты, Смирнов, подготовь подноготную о родителях, прежде всего о папаше нашего героя. Ну все, идите. А я прилягу, отдохну немного. Устал я что-то. Вообще часто стал уставать – возраст. Как варенье, кстати? Понравилось? Кому больше понравилось?
По реакции мужчин было абсолютно непонятно, кому варенье понравилось больше.
– Держи, Сережа, – генерал захлопнул крышку на банке варенья и протянул ее одному из мужчин. – Так, и тебе, Дима, чего-нибудь дам, а то как-то неловко отпускать тебя с пустыми руками. На вот, по-моему, крыжовник, – Марк Антонович извлек из стола банку, накрытую целлофаном, зафиксированным резинкой.
Мужчины встали из-за стола, пожали руки хозяину кабинета. Марк Антонович проводил их до двери.
– Геннадий, – обратился он к секретарю. – никого ко мне не впускай. Все, честь имею. Работайте, – бросил на прощание генерал и захлопнул дверь.
***
Спал Марк Антонович недолго – часик-полтора. После чего пошел по кабинетам подчиненных. На внутреннем сленге это называлось «докторский обход». Он любил подойти к каждому, лично узнать, как дела, нет ли у кого в чем-либо нужды. Ему льстило, что заглаза подчиненные называли его «отцом». Все об этом знали и именно так и называли между собой своего шефа.
Чтобы не нагружать отца, подчиненные на вопрос о проблемах говорили о какой-нибудь мелочи: нет кофе в кофемашине, закончилась бумага для принтера, сломался ксерокс. Любую просьбу отец тут же приказывал исполнить, часто выдавая деньги из собственного кармана. Он ходил от работника к работнику и для каждого у него находилось доброе слово, теплая улыбка, приветливое «здравствуйте». Этому всему он научился у своего шефа, а тот у самого Феликса Эдмундовича.
****
Цитата под портретом над столом Марка Антоновича гласила:
«Человек только тогда может сочувствовать общественному несчастью, если он сочувствует конкретному несчастью каждого отдельного человека»
Рецепта народного счастья подопечные так и не придумали, чем необычайно расстроили шефа. Следует признаться, что в душе Марк Антонович был готов к такому варианту. Зато было подготовлено достаточно фактуры по американскому случаю.
Смирнов делал доклад о Болодине-старшем. Рассказывать было о чем. Подчиненный подробно расписывал роль Болодина в организации залоговых аукционов и приватизации нефтяных активов Колыванского региона в 90-х, говорил об оффшорных счетах и подставных фирмах, приводил схемы вывода и легализации капиталов. По мере того, как Марк Антонович слушал, его лицо мрачнело, а глаза округлялись. Так с ним происходило часто, когда он выслушивал хорошо известную ему информацию.