Профессионал
Шрифт:
Алексей признался, что интерес, который он к тебе испытывает... tiomniy.
Тёмный?
– Севастьян следил за мной и желал меня.
Пахан нахмурился.
И, ну, glubokiy.
Эта новость была ещё удивительнее. Глубокий?
Тёмный и глубокий...
– это звучало, как мания. Возможно, потому, что Севастьян преследовал меня в то время (хотя ему приказали). И всё-таки, это заставило меня притормозить.
– Значит, у него нет из-за меня неприятностей?
Честно говоря, ситуация не идеальна. Если бы вы с Алексеем вошли в моей кабинет, взявшись
Я нервно сглотнула, понимая, что Пахан полагал, будто мы с Севастьяном уже развлекались.
Ты бы рассердился?
Только из-за того, что это поставит тебя под угрозу. Если так будет продолжаться, все об этом узнают. Я потеряю уважение из-за неспособности держать своих людей в узде, а Алексей лишится уважения за предательство. С агрессией со стороны Травкина мы уже уязвимы. Он использует этот повод, чтобы подорвать мой авторитет в группировке.
Не думаю, что для нас с Севастьяном по-прежнему существует угроза, э-э, развлечений.
– Несмотря на необъяснимую связь, которую я с ним ощущала, любой интерес ко мне с его стороны померк. Я не знала, почему. Изменилось лишь одно - он узнал меня получше, так что, упс.
Я бы никогда не коснулся с тобой этой темы, если б не обнаружил твой взаимный интерес.
– Пахан выглядел обеспокоенным, - так же как я желаю для него только лучшего, я должен позаботиться об этом же и для тебя. И я не уверен, что он - то, что тебе нужно.
Почему?
Алексей живёт экстремальной жизнью.
– Он устало выдохнул и посмотрел на Севастьяна гордым, но при этом озадаченным взглядом.
– Экстремальная лояльность, жестокость, бдительность. Я знаю его уже почти двадцать лет и видел его с десятками прекрасных женщин...
– ревность показала свою уродливую физиономию!
– но я ни разу не видел, чтобы он реагировал на кого-то так, как он реагирует на тебя. Его интерес тёмный, а это необязательно хорошо.
Пахан не ответил на мой вопрос.
Ты хочешь, чтобы я держалась от него подальше?
Я в неловком положении. Должен ли я помешать его счастью, чтобы обезопасить твоё? Или посмею ли надеяться, что вы двое сделаете друг друга счастливыми? Такие совпадения редко случаются в наше время. Логично, правда? Доверенный босса и драгоценная дочка?
Союзы? Обезопасить счастье? Это звучало так угрожающе - и долговечно. У меня резко обострилась фобия по поводу принятия решений.
Это всё очень серьёзно. Я едва его знаю.
Алексей рассказывал, как мы познакомились?
Он сказал, мне стоит спросить тебя.
Пахан поднял брови.
Интересно. Он очень скрытный.
Он сказал, что ты принял его к себе ещё мальчишкой. Расскажешь, как ты его нашёл?
Пахан кивнул.
Я ездил по питерским трущобам в поисках места для опорного пункта в городе. И на задворках увидел мужика, который избивал мальчика не старше тринадцати лет, жестоко избивал. Это не было чем-то из ряда вон выходящим. Коммунизма больше не было. Улицы были заполнены тысячами мальчишек, и многие терпели жестокое обращение.
Севастьяна били? Эта мысль оставила в груди ноющую боль. Я взглянула на него, теперь взрослого мужчину, такого высокого и статного.
Но этот мальчик, - продолжал Пахан, - все вставал и вставал на ноги, расправляя плечи. Почему он не остался лежать? Почему постоянно поднимался? Я никогда не видел, чтобы кто-то мог вынести столько ударов. В конце концов, тот мужик себя вымотал! Когда мальчик нанёс свой единственный удар, здоровяк вырубился, а мальчишка испарился. Я должен был узнать, зачем он вставал вновь и вновь. Так что я последовал за ним по кровавому следу. И знаешь, что мне ответил Алексей?
– Завороженная, я покачала головой.
– Онемевшими губами он ответил "Styd bolnee udarov".
Я сглотнула. Он уже был таким - в тринадцать?
Экстремально, правда? Предполагалось, что каждый вор найдёт себе протеже, приведёт в группировку подающего надежды воспитанника. Сам я никогда о таком не задумывался, пока не встретил Алексея.
Откуда он родом? Он был сиротой?
– как и я была сиротой какое-то время.
Пахан открыл рот, чтобы что-то сказать, затем, похоже, передумал.
Может быть, он расскажет тебе всё, когда вы пообщаетесь подольше и узнаете друг друга лучше.
А в этом-то и была проблема. Едва мы оказывались наедине, возникала опасность, что мы начнём дурачиться. Что, видимо, и объясняло, почему Севастьян меня избегал.
Пахан, я хочу, чтобы ты был со мной откровенен, - я снова вспыхнула.
– Что случится, если мы и дальше будем... развлекаться?
Элегантный пожилой часовщик поправил свой воротник, чувствуя себя крайне неловко, и это напомнило мне, что он ещё не свыкся с тем, что у него теперь есть дочь.
Не возражаешь, если я перейду на свой родной язык?
– спросил он, и я махнула ему в знак согласия.
На русском, используя огромное количество эвфемизмов, Пахан объяснил мне, что если мы с Севастьяном начнём встречаться, то этот мужчина окажется связан со мной, практически навсегда - даже без вступления в брак.
Всё вдруг стало ясно. Неудивительно, что Севастьян от меня дистанцировался - его пугали возможные последствия. Влечение ко мне было одним делом, но связь навсегда - совсем другим.
Не то чтобы я жаждала с ним подобных отношений, но меня всё равно задевало, что он ни в коей мере не желал обременять себя мной.
Первые пару дней после приключения в кладовке я оправдывала его отдаление. Он был слишком занят, ему нужно было много всего обдумать. Как глупо, Натали.
Он явно не тот, кто будет согревать мои замёрзшие руки.
По-моему, я всё испортил.
– Пахан потёр виски.
– Ты так молода. Слишком молода, чтобы выдать тебя за кого-то.
Выдать?
– Мой голос стал на октаву выше. Мир здесь был устроен именно так, и в этот мир я теперь погрузилась.
Взгляд Пахана сделался отрешённым.