Профессия: переводчик

Мирам Геннадий Эдуардович

злая пасть

1

2

3

4

Bundersnatch

Bunder (набережная, порт) snatch

Брандашмыг

шмыгать

(хватать,

протягивать

руки /чтобы схватить/)

Теперь судите сами. Мне кажется, что эмоции (смех или страх), вызываемые этим стишком, например, у англий­ских и русских детей, могут быть и одинаковы, но ассо­циации, на основе которых они возникают, явно разные, Т.е. на уровне ассоциаций перевод не соответствует и не может соответствовать оригиналу.

Вы можете справедливо мне возразить, что, мол, при­мер взят особый, что поэзия, мол, вообще штука специфи­ческая. Хорошо, приведем вполне прозаический пример.

Предположим, что мы перевели русское восклицание "Ах, ты, гад!" как "You, bastard!"

Можно заметить, что, несмотря на общую экспрессив­ность, ассоциации, вызываемые русским словом "гад" (ско­льзкий, ползучий, ядовитый) и английским "bastard" (неза­коннорожденный ребенок, ублюдок), различны. Такой пе­ревод, встречающийся довольно часто, строго говоря, нельзя считать полной передачей смысла.

Перед тем как завершить это достаточно поверхностное рассмотрение общих теорий перевода (дальше мы еще не раз будем возвращаться к отдельным аспектам разных теорий), я хочу немного рассказать об одной экстремаль­ной точке зрения на перевод, в которой, на мой взгляд, есть немалая доля истины.

Лингвист и философ У.Куайн¹⁸ утверждает, что значение определяется исключительно воздействием речевых форм на получателя сообщения и не существует вне речевого поведения в виде соответствия между языковой формой и ее мыслительным содержанием, которое, как вы помните, определяется конвенцией.

Объективно существует лишь "стимульное значение", т.е. значение как стимул к речевой или физической реак­ции или, наоборот, стимулируемое этой реакцией. Все ос­тальные значения субъективны. Например, "Иди!" может объективно означать лишь "побуждать к хождению", так как вызывает эту реакцию у всех носителей русского язы­ка.

Соответственно, объективный перевод (т.е. установле­ние соответствий между речевыми формами разных язы­ков) возможен только с неизвестного языка некоего зате­рянного в джунглях племени на известный язык путем на­блюдения и регистрации речевой реакции туземцев. Ска­жем, пробежал кролик, и туземцы что-то при этом сказа­ли, тогда сказанное может означать "кролик" либо "вот бе­жит кролик" и т.п.¹⁹

Любой же другой вид перевода является принципиаль­но неопределенным, и не стоит говорить о большей адек­ватности какого-либо перевода, поскольку это не доказуе­мо.

Есть, как видите, и такая крайняя точка зрения на пере­вод. Она во многом справедлива, но пусть это вас не пугает - перевод все-таки существует, и доказательство тому на­ша

с вами деятельность. Более того, теории, о которых мы говорили, справедливы и достаточно объективно описы­вают процесс перевода, что же касается неоднозначности в языке и в переводе, то не будем забывать о таких мощных средствах ее устранения, как контекст и ситуация.

Подводя некоторые предварительные итоги нашего краткого экскурса в теорию перевода, можно сказать, что Для анализа ошибок перевод удобно и полезно рассматри-

вать как коммуникативный акт, в котором переводчик вы­ступает в качестве посредника и полнота которого зависит от совпадения у всех его участников двух тезаурусов -предметного и языкового, причем в последнем немалую роль играют ассоциации.

Конечно, в переводе литературном ассоциации играют более существенную роль, чем в переводе, скажем, техни­ческом; различна и роль языкового и предметного тезауру­са. Но об этом поговорим в следующей главе.

Глава 3

Алгебра и гармония - жанры и разновидности перевода

Перевод. Творчество или ремесло, "алгебра или гармо­ния"? Есть ли в переводе "зона интуитивного", непости­жимая для современной науки? Как связаны жанры пере­вода с долей "алгебры и гармонии" в нем? Свойственны ли прямые трансформации переводу художественному?

Надеюсь, теперь вам более или менее понятно, как мы переводим и какие факторы оказывают влияние на качест­во нашей деятельности. Я сознательно говорю "более или менее", поскольку на этих нескольких страницах я, конеч­но, не смог рассказать обо всех теориях перевода, и, кроме того, насколько я знаю, как именно происходит процесс перевода, точно не может сказать никто. Об этом свиде­тельствуют, в частности, "врожденные пороки" систем ма­шинного перевода, которые не в состоянии преодолеть качественный барьер и достичь качества перевода, сопос­тавимого с тем, которого может добиться человек.

Значит ли это, что перевод - искусство, законы которо­го непостижимы, и что, как всякое искусство, это некая таинственная "гармония", которую нельзя переложить на сухой язык "алгебры" научных фактов? Да, в определенной мере это действительно пока что так и есть. В переводе, как и во всяком ином творчестве, существует непостижи­мая для современной науки "зона интуитивного".

Конечно, она сильнее выражена в переводе художест­венном, но это не означает, что "интуитивного" нет в тех­ническом переводе или что все переводчики художествен­ной литературы работают исключительно в периоды твор­ческого озарения и их работе чуждо ремесло. Отнюдь.

Надо сказать, однако, что жанры перевода и его отдель­ные разновидности в немалой степени связаны с пропор­цией в нем "алгебры" и "гармонии". Об этом, в частности, и пойдет речь дальше.

Теоретические построения, о которых мы говорили, (трансформационный и денотативный подход и коммуни­кативная схема) можно считать удобными и довольно дос­товерными моделями процесса перевода. Это достаточно убедительно доказывает тот же машинный перевод, ус­пешно применяющий эти модели (о чем мы еще погово­рим).