Прогулки по тонкому льду
Шрифт:
Движение отозвалось странной тяжестью в районе шеи. Я протянула руку, и пальцы наткнулись на холодный метал. Железный обруч с палец толщиной обвивался вокруг шеи. На мне ошейник? От подобной дичи я даже отползать перестала. Неужели опять блокатор?
— Правильный ход мыслей, — с усмешкой в голосе отозвался мой тюремщик.
Как оказалось, Альберт уже обернулся и с ухмылкой наблюдал мою растерянность, пока я ощупывала шею.
— Боитесь, что я окажусь более проворной, чем Ребекка? — Я бесстрашно взглянула в безмятежные очи мужчины.
В его голубых
— Признаюсь, эта оболочка мне нравится куда больше. — Мужчина сделал шаг ко мне, я инстинктивно отползла, сохраняя дистанцию. — Такой чудный образец жизненной энергии, силы, отваги. В размазне-Ребекке сила едва тлела, в вас она разгорается пожаром. Бы удивительный сосуд, способный изменять дар силой собственного духа. Вы были рождены для силы, вы прирожденная светлая.
— Если вы скажете, что я феномен, я вас ударю, — сквозь зубы выдохнула я.
Альберт снова засмеялся, весело и беззлобно, запрокинув голову. Он стоял надо мной, широко расставив ноги и сунув руки в карманы брюк. Высокий и гибкий, полный жизни и энергии. Зачем ему это? К чему творить все это безумие, сеять смерть, ломать жизни?
— Зачем вы это делаете? — тихо отозвалась я, не мигая глядя на своего будущего убийцу. Смеяться он перестал. Эти странные перепады настроения от кокетства до безудержного веселья, а потом к абсолютной холодности служили мягким намеком на то, что передо мной псих. Или редкостная скотина, желающая получить какую-то выгоду от всего происходящего.
— Затем, что могу. Затем, что знаю, как, — холодно отозвался Альберт. — И я считал и считаю, что орден мрака единственный достоин править миром.
Ого, как тут все запущено. Тут такая стадия вывиха мозгов, что никакими умениями не вправить.
— А другие чем не достойны?
— Трусы. Слабаки. — Мужчина безразлично пожал плечами. — Живут по выдуманным правилам, забившись в норы, как крысы. Они могут поставить весь этот мир на колени, но вместо этого прячутся от людей, скрывают свой дар.
— И вам не жаль тех, кто пострадает в этой войне? — Сама не знаю, зачем задаю такие вопросы психу.
— Почему мне должно быть их жаль? — Альберт оправдал мои подозрения в его невменяемости. — Почему мне должно быть жаль слабаков, зря живущих на свете?
— А Ребекка?
— Ребекка? — Голос его стал еще насмешливее, чем раньше. — А что Ребекка? Покорная овца, которую и принуждать не нужно было. Достаточно пообещать вернуть с того света ее батюшку. А дальше…
— И вам не жаль ее?
— Она была истеричной дурой. — В голосе Альберта послышалось явное раздражение. — Навязчивой и примитивной дурой, каждый день рядом с ней был мукой.
Где-то внутри меня что-то вздрогнуло; видимо, эмоции Ребекки особенно ярко отозвались в душе. Ее боль и горечь царапнули сердце. Но я понимала одно: пока я болтаю с этим психом, мы сидим на месте. А пока мы сидим на месте, где-то мэтр— директор рыщет по городу и за зеркальными далям, отыскивая мои следы. Поэтому я собрала все свое мужество и продолжила неприятный разговор с этим чудовищем.
— Ребекка любила вас, — тихо отозвалась я.
— Тем лучше, — пожал плечами мужчина. — Любовь — благоприятный субстрат для силы жизни. Я это, к сожалению, не сразу понял.
— Несколько трупов спустя?
— Да. — Он самодовольно улыбнулся и подмигнул. — Было пару неудачных опытов. Жалкие побирушки из трущоб.
Альберт оглядел меня с показной нежностью, глубоко вздохнул:
— Знай я о вас раньше, к Ребекке бы не подошел. Даже все уловки вашего темного пошли во благо. Он так вас натаскал, что любо-дорого глянуть.
— Он вас найдет, — копируя ухмылку собеседника, мило сообщила я. — Только высуньтесь из своего тайника, и вас тут же схватят.
— А. мой маленький сюрприз все же сработал? — Альберт неприятно оскалился. — Они будут меня искать по координатам в картах?
Я молча глядела на мужчину, смутно догадываясь, что в воспоминаниях Филиппа таилась еще какая-то пакость. И эта пакость окончательно поставит крест на моем спасении. Скверно, очень скверно.
— Какой сюрприз? — сипло уточнила я. Знать бы зачем.
— Карты, которые Бэкки якобы просила у Фила. — Альберт улыбнулся и расстегнул ворот рубашки, на смуглой коже блеснул амулет. Перечеркнутая спираль. — На самом деле она заходила к нему просто по старой памяти, но я решил сделать контрольный узелок на этом силке. Сработало.
Признаться, про карты я не думала, и про то, что Альберта ищут, ляпнула просто так. От злости. Теперь же даже моя вера в лучшее и врожденная сила духа медленно впадали в уныние, оставляя меня в компании безысходности. Отвратительная компания, скажу я вам.
Альберт щелкнул пальцами, и обруч на моей шее с щелчком расстегнулся, с шелестом скользнув по платью на пол.
— Я не боюсь вас, мэса, — одергивая рукава, шепнул мужчина. — Баш наставник разве не говорил, что в этом мире ваша сила не имеет подпитки? Резерв быстро ослабнет.
— Зачем тогда это? — Я брезгливо кивнула головой в сторону ошейника.
— Мир зеркал жаден, он пьет любую силу, — охотно отозвался маг. — А мне она нужна вся.
Я хотела ответить очередной едкостью, но не смогла. Опять на тело навалилось странное оцепенение. Альберт же медленно вывел в воздухе огненный знак. Потом следом за ним были начерчены еще два. Они вспыхивали один за другим и осыпались на пол, выстраиваясь в причудливые знаки пентаграммы. Я оказалась в центре, а знаки все прибывали и прибывали, раскрашивая пол всеми цветами синего и пурпурного. А потом Альберт протянул руку ко мне, и тьма ударила из пальцев, черными щупальцами потянулась в мою сторону, проникая в кожу, доставая до самой души, вымораживая все эмоции. Я чувствовала, как во мне словно рвутся неведомые нити и что-то неимоверно ценное и важное покидает тело. Боль пришла внезапно, заставляя выгнуться дугой на холодном полу. А потом ударил свет. Чистый, яркий, безграничный, он снопом бил из моей груди куда-то в пространство, со всех сторон окруженный черными нитями силы Альберта.