Прогулки по тонкому льду
Шрифт:
Документы, которые удерживало начальство в процессе «столкновения», подбросило вверх и разметало по помещению лестницы. Вот так мы и стояли на пустынной лестнице. Точнее, стоял мэтр, злой и напряженный, а я висела на его могучей шее, отчаянно стараясь выглядеть достойно в столь комичной ситуации. А вокруг нас шуршали и кружились листочки с чьими-то старательно выведенными каракулями. Со штампами «одобрить» и «отказать». Чьи-то жалобы и требования. В общем, дела и проблемы школы окружили нас с мэтром в прямом смысле этого
слова.
Текли минуты, завывал за окошком ветер, рвущийся в распахнутое окно, барабанил по стеклу начавшийся дождик. Собачка где-то жалобно завыла. Бедный Бублик, не жди меня домой сегодня, ибо придушат меня прямо здесь и сейчас и сделают это с удовольствием. Впечатление от моего поведения ясно читалось в злых дымчатых глазах Леграна, и из прочитанного вслух можно было бы пересказать только запятые. Мэтр был хмур, зол и шокирован. Я? Я старалась не скончаться от стыда на месте, а подождать и, запершись в своей комнате, отдать концы подальше от посторонних глаз. Легран отошел от шока и, отлепив меня от своей груди, вернул на бренную землю.
— Что вы тут вытворяете, мэса? — зашипел мэтр.
— Совмещаю спуск с очисткой перил от пыли, — очаровательно улыбаясь, призналась я.
Ну а что делать, кроме как обернуть все в шутку и высмеять? Мне в слезах рухнуть на колени и заламывая руки молить о прощении? Не нравится видеть мой нестандартный подход к проблеме — не шатайся по хозяйственным лестницам!
— Что? — зло переспросил мэтр.
— Лифт, — пискнула я.
— Что «лифт»? — прорычал мэтр.
— Сломался, — невинно призналась я.
— Не вижу связи! — гаркнули мне в лицо, зло сверкая глазами.
Не видит он. Естественно, не видит. Я картинно повертела тростью перед носом директора. Мыслительный процесс отразился на лице мэтра, темные брови нахмурились, глаза прищурились, губы сжались. Была бы у мэтра его чудо-сабля — и я бы не избежала участи быть изрубленной в винегрет. Судя по всему, эта мечта уже давно вышла у Леграна на первое место.
— Я понимаю, у вас увечье, — успокаиваясь, прорычало начальство. — Но можно было выбрать менее экспрессивный способ спуска?
— Вы игнорировали мои жалобы на работу лифта. Я решила справляться с проблемой самостоятельно, — начиная злиться, огрызнулась я.
Легран скрипнул зубами. Отчетливо так, кажется, даже эхо раздалось. Нервный какой-то. Можно подумать, я совершила государственную измену. Шел бы себе по главной лестнице, и всем бы хорошо было. Так нет же: принесли его демоны сюда. Я же не виновата, что, в отличие от других, не пасую перед проблемами. Пускай решаю их неординарно, но решаю же!
— Мэса Ноарис, — после глубокого вдоха произнес мэтр. — Я понимаю, что нас отныне связывает маленькая общая тайна. Но это не дает вам права нарушать дисциплину
в школе.
Начинается!
— Но… — попыталась оправдаться я.
— И если я еще раз застану вас за столь вопиющим нарушением устава, то… «Высеку», со вздохом подумала я, изучая то, как капли воды бегут по пыльным стеклам окошка лестничной клетки. Ну, просто так много обещания было в этом мэтровском рыке. И вот так раздумывая над словами мэтра, я с удивлением поняла, что Легран замолчал. Просто стоял, возвышаясь надо мною, сопел, сверкал своими холодными глазищами и молчал. А потом я с ужасом осознала, по какой причине мэтр так на меня уставился. Похоже, слово «высеку» я отрешенно ляпнула вслух. Ой, дура-а-а-а! Мне почему-то вспомнился тот несчастный оборотень, которому одним движением сократили рост ровно на одну голову.
— Что вы себе позволяете, сударыня? — прорычал нависающий надо мной мэтр.
— Я позволила себе только предположение, — отчаянно пыталась я смягчить конфуз.
— Неверно истолковала? Простите.
— Вы забываетесь, мэса, — негодовал Легран.
— Простите.
— Если вам так нужно привлекать внимание, ищите хотя бы более приличные методы, а не дикие выходки и бесстыдное любопытство.
— Стесняюсь спросить, а вы это о чем? — задумчиво и крайне невежливо протянула я.
— О вашей наглости, мэса, — услужливо сообщили мне.
— Наглость — это, я так понимаю, было задать невинный вопрос вчера вечером? — сверкнула я логикой.
— Наглость — это лезть не в свое дело! — в ответ надругался над логикой мэтр.
Все! Сил моих больше нет. Небо мне свидетель, он первый начал.
— Так и сказали бы мне об этом в приемлемой форме, — вспылила я. — А не доводя до ужаса своим рыком и не вытирая мною грязные стены!
— Так вы по-другому не понимаете! — бушевала надо мной буря негодования.
— А вы по-другому и не пробовали! — бесстрашно глядя в льдистые глаза мэтра, прорычала злая я.
Мэтр молчал. То ли потрясенный моей наглостью, то ли причиной был сдерживаемый мэтром гнев. То ли еще что-то. Я не выясняла. Я гордо и, по возможности, грациозно поковыляла вниз по лестнице, осторожно переступая листы рассыпанных документов. Совесть не позволяла топтаться по бумаге, воспитание не позволяло просто так взять и уйти. Я осторожно наклонилась, превозмогая стреляющую боль в ноге, и подняла один из листочков.
— Возьмите, — тихо произнесла я, протягивая бумагу мэтру.
Легран молча щелкнул пальцами, и все, что только что в беспорядке было разбросано по ступеням и пролету, с шуршанием завертелось в вихре и принялось складываться в раскрытую папку. Я пожала плечами и молча продолжила свой неторопливый спуск.
Дурнота пришла внезапно, закружилась голова, начало шуметь в ушах. Я покачнулась и, навалившись плечом на стену, пыталась разглядеть расплывающуюся перед глазами лестницу. Мир дрогнул, подернулся пеленой, все вокруг вмиг стало серым и нереальным. Перед глазами встали другие картинки, другие ощущения, запахи. Я чувствовала, как бегу по траве, как она щекочет босые ступни, как ветер треплет мои волосы и подол белого летнего платья. Легкие заполнял аромат цветущих вишен и свежескошенной травы. Солнце слепило глаза, а душу переполняла неимоверная радость, доступная только детям.