Прогулки по тонкому льду
Шрифт:
И сердце стучало в ритме города, и на душе было весело и волнительно. А потом я и вообще решила быть безрассудной и несдержанной и купила огромный крендель с корицей. Прямо тут, на вокзале. Знаю, что это безумие, и неприлично, и некрасиво. Но до чего же вкусно!! Здесь самые вкусные крендели, огромные и хрустящие, усыпанные сахаром и специями. Далее мы с кренделем шагали вместе, время от времени останавливаясь на очередной укус. А толпа текла мне на встречу, и я становилась частью этого огромного, спешащего куда-то потока…
— Ноарис, куда это вы так бодро шагаете? — раздалось со стороны дороги.
Я замерла с поднесенным ко рту кренделем. Легран с улыбкой разглядывал меня из окна пароэкипажа. Итак, я вся в крошках, мятом платье и с явно помятым лицом. Мэтр? Мэтр до неприличия свеж и опрятен. Эх Лиа, когда ты уже повзрослеешь?
— Вы за мной следите? — ляпнула я первое, что стукнуло в голову.
— Я ездил по делам в Башню, — отмахнулся Легран и выбрался из пароэкипажа.
— Опять из-за оборотня? — напряглась я.
Мэтр помрачнел, но не стал на меня шипеть, как делал до этого.
— Нет. Это другое дело. Садитесь, отвезу вас на рабочее место, — распахивая передо мною двери авто, произнесло начальство.
Пришлось покорно сесть на кожаное сидение и примотаться ремнями. Я боюсь пароэкипажей, меня пугает их рев и бульканье. А еще я не раз видела, как водит пароэкипаж сам мэтр Легран. На перекрестке у школы стоит единственный в городе седой постовой. Ага. Молодой и седой, как лунь!! Когда рядом угнездился сам водитель этого парового чудовища, мне оставалось только перепугано моргать, наблюдая, как быстро мелькают за окном здания и люди.
— А нам обязательно преодолевать скорость звука? — фиксируясь к сидению ремнем безопасности, вопросила я.
— Страшно? — по-злодейски скалясь, уточнил Легран.
— Страшно, — с готовностью кивнула я. — Я, знаете, за жизнь свою привыкла бояться. Я ею дорожу, она мне дорога как подарок от папы с мамой.
На меня покосились серым глазом и недовольно скривились.
— Ноарис, бросьте, мы тащимся, как черепаха! — запальчиво воскликнул мэтр.
— Если бы черепахи умели так разгоняться, то из них бы не варили супы, — возразила я.
Я не люблю быструю езду. Да! Она меня нервирует, и еще во время быстрой езды меня укачивает. А когда меня укачивает, это меня тоже нервирует. Представьте теперь степень моей нервозности, когда машина напоминает своим движением запущенное пушечное ядро! Я о Легране пекусь, ибо в нервном состоянии я еще непредсказуемое, чем в спокойном! В общем, я продолжала молча негодовать.
— Нет, это вынести невозможно, — прошипел Легран. — Как вас только муж терпел?
Я решила никак не реагировать на эту ремарку. Просто пожала плечами и выжидательно глянула на мэтра. Попыхтел, поскрежетал зубами, но скорость сбавил. Легран вертел руль и ненавидящим взглядом глядел на перебегающих дорогу людей, я смотрела в окно и любовалась архитектурой. Булькал двигатель, пыхтел мотор, текли беззвучно минуты нашего путешествия.
— Как родня? Как родные стены? — следя за дорогой, поинтересовался мэтр.
— Стоят на месте, — пожала я плечами. — Спасибо, родители тоже в порядке.
— Рад за них, — хмыкнуло начальство.
Мы принялись болтать, как и положено в светской беседе, ни о чем.
— О, а вот и просвещенная ватага жаждущих свободы, — прорычал мэтр, наклоняясь к рулю.
Я тоже глянула в том же направлении. Мы как раз проезжали здание парламента, где происходила очередная забастовка. Частое событие в наши дни. То шахтеры бастуют, потому как им мало платят, то фермеры бастуют, ведь у них мало покупают. В этот раз площадка у стен парламента стала плацдармом для баталий идейного характера.
Толпа женщин с плакатами вроде «Равные права для всех без исключений» пыталась перекричать толпу мужчин. Эти индивиды расхаживали с плакатами, содержащими лозунги вроде «Сначала равенство. А потом разврат и порок» или «Равные права ведут к проституции» и прочие выверты больной мужской фантазии. Дебаты были жаркими и грозили перерасти в потасовку посредством избиения оппонента подручными средствами, то есть плакатами. Членовредительство предотвращала только цепочка полицейских, разделявшая два вражеских лагеря и не дававшая пролиться первой крови.
— Как много шума на ровном месте! — с досадой покачал головой Легран.
— По-вашему, то, что женщины требуют равноправия с мужчинами, это пустая трата времени? — едва сдерживая гнев, процедила я.
— Именно так. Понять не могу, чем продиктована эта тяга к равноправию? — сквозь зубы выдохнул мэтр.
И знаю же, что спровоцирую новый спор, а удержаться не могу. Просто мэтр так забавно супит брови и пыхтит. Эту мою черту матушка очень метко характеризовала «пляска на граблях». Знаю, что не нужно так делать, но все равно делаю.
— Отсутствием равноправия, — подавшись к начальству, шепнула я.
Легран пропыхтел что-то нечленораздельное и зло крутанул руль, когда одна из дворовых кошек решила само убиться под колесами пароэкипажа. Машина, взвизгнув, завернула крутой вираж, едва не доведя и меня и кошку до инсульта.
— Вам так важно иметь одинаковые права с мужчинами? — бушевал Легран.
Все же Легран невообразимый оппонент в споре, и, признаюсь, спорить с мэтром я люблю. Редко найдешь такого годного противника.
— А вам так важно, чтобы женщины их не имели? — не отставала в буйстве я.
— Я не могу понять, что вас не устраивало в прежней жизни? — нарывался на конфликт мэтр.
— А я не могу понять, почему общество мужчин так усиленно противится допуску женщин к свободе? — Я тоже отличаюсь на редкость взрывным характером. — Боитесь конкуренции?
Метр ответил мне хмурым, полным желания убивать взглядом. Я мэтру ответила обворожительной улыбкой и отвернулась к окну.
— И чем плох старый уклад? — менее резко отозвался мэтр.