Прогулки с бесом. Том первый
Шрифт:
Добравшись под крышу дома своего поступил как любой изношенный работой человек мужского пола возрастом в шестьдесят (без трёх месяцев): избавился от лишней амуниции и прилёг на диван из времени, когда было принято работать мебель из цельной древесины приличных сортов и без добавления эрзац деталей из древесной стружки.
Ах, какой это был диван! Не перечесть чудесных, дивных сновидений пересмотренных на поверхности ветерана домашней обстановки! Таких сновидений, кои не грех изложить сценарным языком и в паре с известным режиссером, хотя бы на троечку по десятибалльной шкале, зафиксировать на ленте (фильмА) и
Лениво шевелились мысли о результатах похода в серьёзную организацию: "во как жизнь поворачивает! Дело прошлое, вроде бы всё позабылось, "было - и быльём поросло", если помнить наши поговорки, сколько годов прошло, как бы и нечем удивлять - ан, нет вам, в финале компенсациями порадовать надумали. Огласите имена милостивцев и добродетелей, дозволивших состарившимся "рабам с Востока" получить законное вознаграждение за прошлый труд на благо Рейха, назовите имена героев? Теперь просто необходимо дотянуть до расплаты за прошлое"
Хотелось пива. После удачно выполненной работы хочу жидкости с любым процентом содержания алкоголя, но не выше сорока, и наилучший питейный друг в жару конца мая - чтимое и выступающее первым номером среди прочих напитков пиво. Фанатичную любовь и преданность пиву объясню во второй части с названием Polska.
И тогда хотелось пива. Страстно, любого сорта, без капризов при выборе. Кружечку. Одну. Закрыл глаза и увидел её, потную и в белой пенной шапке! У-у-у, прелесть и радость жизни моей!
– можно было пойти в ближайшее питейное заведение, но в борьбе пивной любви и жары победила последняя. Тащиться за кружкой как бы и не стоило, а на вливание большего количества кружек неодобрительно смотрел домашний лечащий врач - жена:
– Не молод, пора бы и прекратить бездумное ублажение утробы и не нагружать почки лишней жидкостью - что пиво при жаре могло выйти из организма иной жидкостью и с других мест - жена-дипломат забыла. Как медицинский работник среднего звена жена знала и другие пути вывода из организма лишней влаги, но почему скрывала знания от супруга непонятно, а в итоге непобедимая коалиция из жены и собственной лени победили, и натюрморт с пивом, не реализовавшись, удалился, оставив поощрительный приз: сладостную дрёму, в кою и двинулся. Знающие люди говорят, что изумительный момент движения в сторону границы со сном сравним с оргазмом...
Что следовало после закрытия глаз и отправки в сон - знал из многих упражнений прошлого, а к тогдашнему удалению прибавилась жалость:
– Так умирают без пива праведники и страстотерпцы!
– сомнение "достоин быть вписан страстотерпцем" продержалось секунды и освободило сознание:
– Э-э, дай-ка вздремну... За тем и приземлялся на диванную поверхность...
Какие-то секунды отделяли сознание от полного провала в сон, и тут что-то, или кто-то, весьма ощутимо ткнул в ребро! В третье снизу, с левого борта! Что за шутки! Левый борт был открыт, и диванная позиция выглядела так: лежал на спине, вытянув ноги на всю длину, без малого поджатия и прижавшись правым бортом к спинке дивана.
Толчка непонятного происхождения хватило, чтобы глаза открылись шире обычного и обшарили комнату не далее полуметра от дивана. Пусто. Жена, готовя обед, производила незначительный шум кухонной утварью, на который никогда не реагировал. Да и не имела жена глупой привычки ручным способом возвращать в реальность впавшего в сладкую дрёму супруга.
"Задремал...Странный толчок, как бы снаружи, и как бы и не совсем... Сердце, первый звонок? Не рановато"?
– скудные познания из "Описательной анатомии человека" немедленно дали справку: "толчок не в сердце, на ладонь ниже... Может, ретивое уходило в пятки и по дороге встретилось с Инфарктом? Да-а, с таким познаниями анатомии человека местонахождение главного органа тела может оказаться рядом с задним проходом..."
– Правильно мыслишь!
– всплыл голос в двух ушах одновременно, как в стереонаушниках, но как бы и не совсем, а где-то в глубине уха, за границей черепной коробки.
Родившийся страх от неизвестно откуда взявшегося голоса не перешёл в стадию ужаса по причине: диван, на коем пребывал в горизонтальном положении владелец ветерана мебели, заменил начавшуюся, было, панику на интерес к новому, дотоле известному явлению.
Понятно: когда на голове гарнитура - откуда и как приходят звуки понятно: работает электроника, а как объяснить речь из двух внятных слов?
Было: удивительное получение звуков на границе сна и яви случилось на утро после празднования дня рождения в пятьдесят семь лет и не вызвало особого удивления: "пора, пора меняться начинке в черепе, пятьдесят семь лет это уже старость, пятьдесят семь лет помимо склероза могут подарить что-то другое... А ведь эти звуки собраны в похвалу, не шум в голове после вчерашнего "торжества по случаю" - потому и не испугался. И голос спокойный, не пугающий, располагающий и приятный, не грубый окрик, куда лучше голосов многих дикторов отеческого нынешнего телевиденья и радио. "Сильный голос" сказал бы. Без задержки подумалось: "когда и где слышал похожий тембр"?
– кладовые памяти отказывались давать справку, но через миг осенило: неизвестный говорил моим голосом!
Есть голоса в малом количестве, звучание коих приносят удовольствие и рождает мысль: "таким голосом хорошо послушать что-нибудь музыкальное из солнечной Италии, ту же "Миа соль". Старый, слабею, малейший перегрев - и нате вам, слуховые галлюцинации... Хотя, чего волнуюсь? Вроде не старая институтка, чтобы волноваться по пустякам, ну, был толчок, был голос - и что с того?
– и обманывался: волновала, ох, как волновала предстоящая встреча с иноземными денежными знаками в неизвестном по времени будущем!
А тогда пребывал в положении старухи, ошибившейся наборов цифирей в телефонном аппарате, попала не туда, куда мечтала, поняла, но всё же задаёт вопрос:
– Алё, кто ето?
– мой вопрос был не выше телефонной старушки, но без ошибок в орфографии русского языка.
– Кто это?
– задал вопрос не онемевшим языком (шаблон), как принято у литературных героев в подобных ситуациях, но поинтересовался твёрдым голосом.
– Это? Я...
– ответ пришёл немедленно.
– Кто "я"!?
– язык оставался в покое. Чего спрашивал?