Проиграем?
Шрифт:
– Ясно.
– Не обижайся.
– И не думала. Слушай, меня только осенило. Они же тебя знают. Кто-то да вспомнит, что ты вел у нас занятия. А потом пойдут слухи. Что-то я об этом не подумала. Дура.
– Подозреваю, что многие и так в курсе наших неслужебных отношений. Не загоняйся.
– Тебя это реально не напрягает?
– Ну не убивать же тебя, чтобы слухи оказались ложью.
– Оригинально.
– А то.
Не припомню, когда в последний раз испытывал на себе столько любопытных взглядов. Каюсь, даже немного кайфанул от этого. В особенности, когда понял, что пони за столами нет. Удивило то, что никто ничего не сказал.
– Ну вот, а ты боялся, – шепчет мне на ухо Женя.
– Прям-таки боялся?
– Ну попа, мне кажется, у тебя жим-жим.
– Ты вроде один бокал шампуня выпила, не должно было развести.
– А меня и не развело. Пойдем наверх, там караоке. Я хочу что-нибудь спеть.
То ли для храбрости, то ли хрен пойми для чего, Женя залпом допивает мой виски и, скривив лицо, берет меня за руку, и ведет на верх. Почему-то никак не мог представить ее поющей, не вяжется она у меня с таким действием. Когда Женя подошла к сцене заказывать песню, я был уверен, что будет что-то лирическое в ее исполнении, но нет, ошибся. «Мой ненаглядный» в ее исполнении вышел значительно задорнее, особенно запомнился ее «бум».
– Браво, Женя, это было круто.
– Это что комплимент?
– Просто констатация.
– А ты не хочешь попеть?
– Нет. После тебя боюсь опозорюсь.
– Тем более, я тебя хоть в чем-то обскачу.
– Когда ты уже научишься иногда умалчивать?
– Когда-нибудь. Я хочу шампанского.
Не лучшая идея пить его после вискаря. Однако, сейчас, видя приподнятое Женино настроение, не хочу его ей портить нравоучениями. В конце концов, два бокала – ни о чем.
Когда я понял, что Женю развезло? Минут через десять. По взгляду. Он стал другим. Ничего такого она не делает, но смотрит на меня по-другому. Вот сейчас, в окружении многих, я понимаю, что все здесь лишние. Уединиться бы и самое то.
– Пойдем потанцуем, – беру ее за руку, как только в зале заиграла старинная лирическая песня из восьмидесятых.
Танцоры из нас так себе. Кажется, мы почти не двигаемся, только смотрим глаза в глаза, обнимая друг друга.
– Что? – первой нарушает затянувшуюся молчанку Женя.
– Что? – парирую в ответ.
– Ты на меня странно смотришь. Что-то хочешь мне сказать?
– Спросить.
– Спрашивай.
– Ты целовалась до меня? – на мой вопрос Женя открыто усмехается и с ответом не спешит. А зачем в принципе отвечать на идиотский вопрос? Ребячество какое-то с моей стороны.
– Нет, не целовалась.
– А зачем с «пони» сосалась?
– Я с ним не сосалась. Он сам меня… и без языка. Я сама не ожидала. Он хотел тебя подразнить, зная, что ты ко мне неравнодушен. Хочешь еще кое-что скажу?
– Хочу.
– Я тебя… хочу. Поехали к тебе домой, – выдыхает мне в рубашку.
Я тридцатичетырёхлетний придурок, готовый отплясывать ламбаду. Не это она хотела сказать, не это.
– Поехали.
***
«Хочу», как и предполагалось закончилось крепким, почти мертвецким Жениным сном после выпитого шампанского. Правда, недолгим сном.
– Леша, – сквозь сон чувствую толчки в плечо. – Мне плохо.
– Что? – нехотя разлепляю глаза, включая на ощупь ночник. – Тошнит?
– Нет. Живот болит.
– Мы вроде одинаково ели.
– Нет, это что-то по-женски. У меня была киста полгода назад, может, это она?
– Где именно болит?
– Внизу живота.
– Жень, я в гинекологии почти полный профан, – встаю с кровати и натягиваю на себя джинсы. – Ты одеться сможешь или так хреново? Поедем в больницу.
– Смогу и нет.
– Что значит нет?
– Я к нам не поеду, там тетки злые. Фу, они отвратительные.
– Мы туда и не поедем. Давай в ближайшую клинику. Тут минуты две на машине.
– А если это разрыв яичника? Ой, мамочки.
– Успокойся.
Если бы мне кто-то сказал, что через час я буду как в жопу ужаленный нарезать круги вокруг пустынного коридора клиника, я бы ни за что не поверил. Почувствовал себя пустым местом. Вроде и клиника платная, и облизывать меня должны по всем статьям, а вот ни хрена. И девка на ресепшене дура дурой.
– Вы можете хотя бы узнать на каком этапе обследования находится поступившая девушка.
– Как только что-то будет известно, вам обязательно сообщат.
– Я – врач.
– И что? – херов тебе сто. – От меня здесь ничего не зависит. Я намеренно от вас ничего не скрываю. А вот и врач.
Киваю подошедшей женщине лет сорока.
– Говорите, как есть, я врач, – зачем-то добавляю я.
– Ну это не имеет особого значения. Вы ее муж?
– Нет, ну...
– Значит вы отец.
– Я что настолько херово выгляжу, что меня можно назвать ее отцом? Гражданский муж, так вас устраивает? Какое это вообще имеет отношение к делу?
– Успокойтесь. Я имела в виду не ее отец. У вашей не супруги, – как будто специально подчеркивает «не». – Угроза прерывания беременности.
Глава 32
После длительного загруза мой мозг медленно, но стал приходить в себя. Правда, осознание того, что Женя беременна – до конца так и не пришло. В последний раз меня так накрывало в наш первый секс.
– А какой срок? – наконец нарушаю затянувшееся молчание.
– Сомневаетесь в своем отцовстве? – сейчас чувство, что стерва, стоящая напротив, насмехается надо мной уже дважды, усилилось в сто крат.
– Слушайте, а вы не охренели ли? – перевожу взгляд на бейджик. – Екатерина Михайловна.
– Я просто пытаюсь привести тебя в чувство, вид у тебя дебильноватый, – берет меня за руку, уводя в сторону. – Возмущение всяко лучше, чем ступор. Сейчас тоже не узнал меня? – долго смотрю в упор на ее лицо и только, когда она сняла очки, понял, что передо мной моя однокурсница.