Проиграем?
Шрифт:
– Это в других странах, Алексей Викторович.
– Не волнуйтесь, я досижу положенные, – перевожу взгляд на часы на руке. – Час и шестнадцать минут.
– Ой, можете не досиживать, я никому не скажу.
– Да что вы говорите? – иронично бросаю я.
– Правду. Вы только расскажите немножечко про Женю, а то так-то и не у кого узнать и можете идти с Богом. Как она? Экзамены сдала? Как себя чувствует? Я уже забыть забыла, как она выглядит, на работе не появляется, просто так не приходит.
– Она уже в декрете и не появится еще долго. Госы сдала на отлично.
– Так я не пойму, вы что, ей больничные подделывали?
Вмазать… как же мне хочется ей вмазать. А, впрочем, не только ей. Настроение ниже плинтуса. Долбаная жара нервирует не по-детски. Как представлю, что в квартире не включить кондиционер…
– Нет, Тамара Николаевна, я ничего не подделывал. У нас сложная беременность.
– Ясненько. То есть на отделении Евгению больше не ждать?
– Ждать. Через год-два будет проходить здесь ординатуру.
– Понятно. Ну ладно, хороших вам выходных и удачных родов.
– Спасибо.
Киваю как болванчик, провожая Николаевну взглядом. Вот уж что что, так удача мне понадобится. Причем в реале больше она нужна именно мне, а не самой Жене. Иногда мне кажется, что это я запрограммировал ее на такую беременность. Все время чую отовсюду подвох. Я похож на самого настоящего дебила-параноика с этой долбаной цифрой четыре. Башкой понимаю, что ребенок уже давно жизнеспособен. Даже если Жене сегодня припрет рожать, наша дочка уже не будет иметь букет болезней недоношенных новорожденных. Вот только эти знания все равно не помогают избавиться от дурных мыслей.
Встаю из-за стола и, не дожидаясь положенного времени, фактически сбегаю из отделения. На лестнице стопорюсь, увидев Таисию.
– Ты что тут делаешь?
– К тебе шла.
– Что-то случилось дома?
– Да вы достали уже с этим вопросом. Сначала Женя как попугай, теперь ты. Нормально дома все.
– Не агрессируй, тебе не идет.
– Я у Жени была. И нет, с ней тоже ничего не случилось. Вид у тебя такой, как будто ты то ли хочешь в туалет, то ли уже сходил в джинсы. У меня серьезный разговор, вот…
– Пойдем к машине. Пока будешь вести свой серьезный разговор, я тебя домой отвезу.
***
– Я тебя слушаю.
– В общем, Женя попросила меня купить ей чипсы и шоколадку. И я ей их привезла, но сейчас думаю, что зря. Я ее всего месяц не видела, а она так разрослась. Живот в растяжках и ляжки… очень крупные.
– Классно ты топишь сестру при мне. Ваша с Женей вечная правда может сыграть с вами злую шутку.
– Я просто переживаю. Ей, наверное, все это не просто так нельзя. При мне она их не ела, но думаю все же съест.
– От одного раза ничего не будет. Не переживай.
– И ноги у нее, кажется, опухшие.
– Нет, у нее нет отеков, я за этим слежу.
– Но вообще я не по этому поводу. Ты только не говори ей, что я приходила к тебе и что-то говорила, хорошо?
– Хорошо. Ну так что стряслось?
– Женя переживает, что ты больше не предложишь ей пожениться, а теперь она этого хочет
– О чем еще переживает Женя, если не секрет?
– А зачем ты переводишь тему? Не хочешь жениться, так и скажи. А я думала ты хороший.
– Да я вообще замечательный. Кстати, мы с Женей и так женаты. Правда, она об этом не знает. Я попросил знакомого задействовать свои связи, чтобы нас расписали без ведома Жени. Так что, если ты посмотришь в Женин паспорт, то в графе «семейное положение» все увидишь.
– А почему ты ей не сказал?
– Ну я не могу залезть к ней в голову, поэтому не знал, что ее уже накрыло от осознания, что ее решение было дебильным. Я типа уважил ее решение, дабы не ругаться и не бесить ее. Сказал бы уже после рождения ребенка, ну раз такие дела, то, конечно, скажу раньше.
– Круто, но…
– Что «но»?
– Она же девочка и хочет платье, кольца и все такое. Как же без этого?
– Ну когда-нибудь будет ей платье. Года через три-четыре.
– Почему так долго?
– Потому что после того, как родится ребенок, ни о какой свадьбе речи не пойдет. Там будут свои хлопоты. Жене будет тупо не до этого. А когда малявка подрастет, тогда уже и появится время.
– Когда малявка подрастет, уже будет другая малявка и так по кругу. Короче, не погулять Жене до сорока. А там уже старость, платье и не нужно.
– Поговорим о старости, когда тебе будет сорок, – с усмешкой произношу я. – Но в одном ты права, кольца надо купить уже сейчас, раз Женя замуж захотелось. Так о чем еще твоя сестра переживает?
– Наверное, что потолстела и ты ее не любишь.
– Это она тебе сказала?
– Ну как бы – нет, но как бы – да.
– Это как?
– Это я так думаю, что она так думает, потому что думает… ой, неважно.
– Нет уж, так не пойдет, сказала «а» говори и «б».
Однако, на этом детская непосредственность закончилась и Тая, нахмурив лоб, отвернулась к окну. Стало как-то не по себе. Я от Жени ни разу не слышал никаких стенаний по поводу веса, да и нет там ничего катастрофичного, чтобы об этом переживать, равно как и нытья «ты меня не любишь?», тоже не пролетало. Каюсь, иногда даже хотелось этих типичных женских воплей про любовь.
Не могу сказать, что горю желанием навешать на Женю словесную романтичную херню, но купить кольца захотелось самому. Доставив Таю до дома, тут же направился в ближайшую ювелирку. Обручалка она и в Африке обручалка, благо страдать выбором не пришлось.
А вот как только вошел в квартиру, страдания под названием «как не сдохнуть от жары» встали на передний план. По ходу сдыхаю не только я, Гриша даже голову на меня не поднял, что совершенно для него не характерно. Как лежал распластанный на полу, так и лежит. От души захотелось на Женю рявкнуть как следует, чтобы наконец-то дошло, что в такую жару нельзя открывать окна. И на тебе, каждый день одно и то же. Закрываю окна с грохотом.