Происхождение всех вещей
Шрифт:
Завтра Утром спокойно взирал на Альму. У него были до нелепости длинные ресницы. Они казались не просто вызывающе густыми, а оскорбительно густыми — павлиний хвост из ресниц, бессмысленно роскошное оперение. Женщина ощутила, как в ней поднимается раздражение. Зачем кому-то нужны такие ресницы?
— Рада знакомству, — проговорила она.
С царственной учтивостью Завтра Утром возразил, что это он должен радоваться встрече с ней. Затем он выпустил ее руку. Альма извинилась и ушла, а Завтра Утром снова повернулся к преподобному Уэллсу — своему счастливому, похожему на эльфа, седому коротышке отцу.
Томатоа Маре пробыл в заливе Матавай две недели.
Альма не сводила с него глаз. Завтра Утром любили все. Эта всеобщая
Но разумеется, никто не хотел этого сильнее Альмы, и за время пребывания Завтра Утром в заливе Матавай ей наконец удалось по кусочкам выудить всю его историю у многочисленных зевак и обожателей Великого Человека. Остров Райатеа, узнала она, был колыбелью полинезийской мифологии, здесь едва ли когда-нибудь приняли бы христианство с распростертыми объятиями. Этот большой скалистый остров был местом, где родился и обитал Оро, бог войны, в чьих храмах, заваленных черепами людей, приносились человеческие жертвы. Райатеа был суровым местом (сестра Этини назвала его «тяжелым»). Считалось, что на горе Темахани в центре острова полинезийские умершие находят вечное пристанище. Поговаривали, что самый высокий пик этой горы был всегда окутан туманом, так как мертвым не нравился солнечный свет. Жители Райатеа никогда не улыбались; это был суровый народ, люди сильные и кровожадные, не то что таитяне. Они выстояли перед англичанами. Выстояли перед французами. Но перед Завтра Утром устоять не смогли. Впервые он прибыл на Райатеа шесть лет назад, появившись на острове самым эффектным образом: он приплыл один на каноэ и, приблизившись к острову, бросил его; затем разделся догола и поплыл к берегу, легко преодолевая штормовые волны, держа над головой Библию и распевая: «Я принес вам слово Иеговы, единственного истинного Бога! Я принес вам слово Иеговы, единственного истинного Бога!»
Его заметили.
С тех пор Завтра Утром основал на острове христианскую империю. Рядом с главным языческим храмом Райатеа он построил здание, которое можно было бы назвать дворцом, если бы в нем не располагалась протестантская церковь. Эта церковь стала самым большим зданием в Полинезии. Ее свод поддерживался сорока шестью колоннами, высеченными из ствола хлебного дерева и гладко отполированными акульей кожей.
Новообращенная паства Завтра Утром насчитывала около трех с половиной тысяч душ. На его глазах люди предавали своих идолов огню. Старые храмы преображались в одночасье — святилища, где приносились кровавые жертвы, становились заброшенными грудами поросших мхом камней. Завтра Утром обрядил жителей Райатеи в скромное европейское платье: мужчин — в брюки, женщин — в длинные платья и капоры. Мальчишки вставали в очередь, чтобы он собственноручно сделал им короткие, благопристойные стрижки. Под его началом выстроили поселок с нарядными белыми хижинами. Он обучил правописанию и чтению людей, которые до его приезда даже не видели букв. Четыреста детей теперь ежедневно ходили в школу и учили катехизис. И Завтра Утром следил за тем, чтобы люди не просто повторяли написанное в Евангелии, как попугаи, но понимали, о чем идет речь. Таким манером ему удалось обучить семерых новых миссионеров, которых он недавно отправил на еще более далекие острова — им тоже предстояло приплыть к берегу, держа Библию высоко над головой и выкрикивая имя Бога. Дни смуты, заблуждений и торжества предрассудков остались позади. С детоубийством было покончено. Как и с многоженством. Кто-то звал Завтра Утром
Альме рассказали, что на Райатеа Завтра Утром женился, и жену его звали Теманава, что означало «приветствие». У него были две маленькие дочки. Их звали Фрэнсис и Эдит — в честь преподобного Уэллса и миссис Уэллс. На Островах Общества [60] он был самым уважаемым человеком. Альма слышала об этом так много раз, что эта новость ей уже надоела.
— И подумать только, — проговорила сестра Этини, — ведь это ученик нашей маленькой школы в заливе Матавай!
Лишь поздним вечером на десятый день Альме удалось улучить минутку и побеседовать с Завтра Утром. Она перехватила его, когда он в одиночестве шел от дома сестры Этини, где только что отужинал, к дому сестры Ману, где его ждал ночлег:
60
Общее название архипелага Французской Полинезии, куда входит и Таити.
— Могу я с вами поговорить?
— Ну разумеется, сестра Уиттакер, — проговорил Завтра Утром, сразу же вспомнив ее имя. Его, кажется, ничуть не удивило, когда она вышла из тени ему навстречу.
— Можем ли мы поговорить в тихом месте? — настаивала Альма. — То, о чем я хочу с вами поговорить, лучше обсудить в уединении.
Он искренне рассмеялся:
— Если вам хоть раз удалось найти уединение здесь, в заливе Матавай, сестра Уиттакер, мой низкий вам поклон. Все, что вы хотите мне сказать, можете говорить прямо здесь.
— Хорошо, — согласилась Альма, хотя невольно все же оглянулась посмотреть, не подслушивают ли их. — Завтра Утром, — начала она, — мы с вами… думаю, наши судьбы связаны гораздо теснее, чем кажется на первый взгляд. Меня представили вам под именем сестры Уиттакер, но вы должны знать, что в течение короткого периода своей жизни я называла себя миссис Пайк.
— Я избавлю вас от необходимости продолжать, — тихо проговорил Завтра Утром, поднимая ладонь. — Я знаю, кто вы, Альма.
Они долго смотрели друг на друга в молчании.
— Так значит… — наконец произнесла она.
— Да, — отвечал он.
Этот ответ удивил и даже шокировал Альму, но лучше уж так, чем если бы Завтра Утром начал спорить с ней или все отрицать. В предвкушении этого разговора Альма боялась, что впадет в бешенство, если он вздумает обвинить ее в бесчестной лжи или притвориться, что никогда не слышал об Амброузе. Но Завтра Утром взял и сам заговорил о нем. И явно не испытывал при этом никакой неловкости. Женщина пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь увидеть в нем что-то, помимо спокойной уверенности, но все было бесполезно.
— Я тоже знаю, кто вы, — сказала она.
— Неужели? — Завтра Утром, кажется, был ничуть не встревожен. — И кто же я?
Но теперь, когда ей нужно было дать ответ, Альма поняла, что не может так просто ответить на этот вопрос. Однако она должна была сказать хоть что-то, поэтому проговорила:
— Вы хорошо знали моего мужа.
— Мало того, мне его страшно не хватает. Амброуз Пайк был лучшим из людей.
— Так все говорят. — Альма почувствовала досаду и легкую зависть.
— Потому что это правда.
— Вы любили его, Таматоа Маре? — спросила Альма, снова вглядываясь в лицо мужчины в надежде, что хладнокровие оставит его. Ей хотелось застичь Завтра Утром врасплох, как застал ее он. Однако на лице мужчины не было ни капли смущения. Он и глазом не моргнул, когда Альма назвала его именем, данным при рождении.
— Его любили все, кто его знал. — Завтра Утром был совершенно спокоен.
— Но любили ли вы его особенно сильно?
Завтра Утром опустил руки в карманы и взглянул на луну. Кажется, он не спешил отвечать. Сейчас он больше всего напоминал человека, который ждет поезд и никуда не торопится. Но через некоторое время он снова взглянул на Альму. Она заметила, что они почти одного роста. Да и плечи ее были ненамного уже, чем его.