Происки любви
Шрифт:
– Мне кажется, довольно любопытно, – томно начала консультант по культуре. – Я вот только не поняла…
Что именно она не поняла, так и осталось неизвестным, поскольку Аптекарев ничтоже сумняшеся тут же перебил и её.
– А чего не показали, как они трахаются? – спросил он и с коротким ржанием добавил: – Народ это любит!
Гордина внутренне передёрнуло. Ему безумно захотелось послать депутата Госдумы как можно дальше. Речевский, быстро взглянув на него, тут же всё понял и мгновенно принял огонь на себя.
– Эта сцена у нас снята, Сергей Иванович, – пояснил он. – Просто Виктор Борисович ещё далеко
Инвестор, однако, уже явно потерял интерес к теме и откровенно широко зевнул.
– А Нонна Поглазова здесь будет сниматься? – поинтересовался он, покончив с зевком.
Виктор поморщился.
Вопрос был крайне болезненный. Нонна Поглазова, в то время ещё студентка ВГИКа, сыграла главную роль в его первых «Поисках любви» в девяносто первом году. Во время съёмок у них случился бурный скоропалительный роман, в результате которого Гордин в конце концов развёлся со своей тогдашней женой Людмилой. Роман этот, однако, неожиданно оборвался, так как Нонна Поглазова уехала в Америку, в Голливуд.
Появилась она в Москве столь же внезапно, сколь и уехала, спустя почти восемь лет, причём привезла с собой американского продюсера, который должен был финансировать фильм о Екатерине Великой с ней, Нонной Поглазовой, в главной роли. Гордину, пребывавшему в тот момент в отчаянной депрессии в связи с затянувшейся безработицей, она предложила снимать фильм, и он было загорелся, подхватился, начал работать, но вскоре понял, что влип во что-то совершенно непотребное, сценарий никуда не годился, ничего, кроме эротических сцен, там не было, к тому же попутно выяснилось, что Нонна Поглазова, выдававшая себя за новоявленную американскую кинозвезду, на самом деле в основном специализировалась на порно.
В общем, всё кончилось большим скандалом, он отказался от картины, вновь было возобновившиеся отношения с Нонной Поглазовой прервались на этот раз бесповоротно.
Фильм о Екатерине Великой по той или иной причине так и не состоялся, что же касается самой Нонны Поглазовой, то она снова сгинула на какое-то продолжительное время и сравнительно недавно объявилась опять, на этот раз весьма активно и массированно, вела какую-то передачу на телевидении, снялась в двух модных картинах и теперь постоянно мелькала то в одной телепрограмме, то в другой, выглядела при этом роскошно, декольте носила запредельное и, несмотря на уже далеко не юный возраст, настойчиво претендовала на звание секс-символа страны.
– Так как же? – повторил Аптекарев, на этот раз обращаясь непосредственно к Виктору. – Она ведь, кажется, у вас начинала? Я недавно её интервью слышал…
Снова выручил чудесный Речевский.
– С этим проблем нет, Сергей Иванович! – развел он руками. – Нонну Поглазову мы хорошо знаем, она нам никогда не откажет. Собственно, Виктор Борисыч её сам и открыл когда-то. Так сказать, крёстный отец. Так что если надо, значит, будет сниматься, правда, Виктор Борисович?
Гордин хмыкнул что-то неопределённое, из чего можно было сделать вывод, что в жизни бывают всякие непредсказуемые нелепости, в том числе и такие, как Нонна Поглазова.
– Ну что, хотите, продолжим просмотр? – обратился Речевский к инвестору. – У нас есть ещё несколько готовых сцен. Можем показать.
Тот посмотрел на часы с крупными бриллиантами по всему циферблату и решительно покачал головой:
– Давайте в другой разок, я уже сейчас не успеваю, должен через сорок минут быть в Думе. Давайте на следующей неделе продолжим. Давайте вы мне позвоните в понедельник, мы договоримся.
С этими словами депутат встал и, распрощавшись, вышел из зала. Вслед за ним молча продефилировали имиджмейкер и консультант по культуре.
– Ты бы, Витя, мог бы быть чуть дипломатичней, что ли? – произнёс Речевский, когда они остались одни.
– Я постараюсь, – искренно пообещал Гордин. – Честное слово, Володя.
Директор внимательно посмотрел на него, затем отчего-то глубоко вздохнул, безнадёжно махнул рукой и поспешил вслед за инвестором.
Виктор спустился в вестибюль за плащом, но тут же остановился, заинтересовавшись презанятной сценой.
Почти одновременно с ним, очевидно, задержавшись в директорском кабинете, в вестибюль вышел Аптекарев со своей свитой. Вечно толкавшиеся там фотографы и тележурналисты, караулившие возвращающихся со съёмок звёзд, тут же нацелили на него свои камеры.
Аптекарев, уверенно направлявшийся к выходу, уже одетый в шикарное, перепоясанное мягким кушаком светло-бежевое пальто, завидя папарацци, а также прочих любезных его сердцу представителей СМИ, моментально поменял направление движения, подошёл к гардеробу и лучезарно улыбнулся обретавшимся за стойкой трём стареньким гардеробщицам.
– Как живёте, девоньки? – несколько развязно вопросил он. Старушки, завидев знакомое лицо и маячившие за ним телекамеры, смущённо переглянулись.
– Да живём божьей милостью, – наконец ответила одна, побойчее.
Аптекарев осклабился ещё больше.
– Я вам, дорогие мои, малость помогу! – объявил он и извлёк из-за пазухи туго набитый бумажник.
Вынув оттуда пачку сотенных, депутат отсчитал каждой по пять купюр.
– Берите, берите, не стесняйтесь! – хохотнул он. – Помните Аптекарева, девоньки!
– Дай тебе Бог здоровья, голубчик! – хором отвечали ошарашенные старушки, быстро пряча деньги.
Щедрый даритель сделал рукой красноречивый жест, означавший, что, мол, благодарить его не надо, не за что, развернулся и гордо пронёс свой медальный профиль мимо телекамер, ухитрившись ни разу не взглянуть ни в одну из них.
– Профессионал! – ехидно заметил ему вслед подошедший Федорин.
– Показушник хренов! – пробурчал в ответ Гордин. – Пошёл он!.. Ладно, Юрок, извини, я тороплюсь, давай вечерком перезвонимся.
– А ты куда это? – как бы невзначай поинтересовался соавтор.
– Я тебе разве не говорил, – удивился Виктор, – в аэропорт, Алла прилетает. Удрала наконец от своего араба. Возвращается. Вместе с Борькой. Насовсем, представляешь?
Алла была единственной дочерью Виктора и Людмилы. Около пяти лет назад, будучи в турпоездке по Египту, она неожиданно влюбилась в гида, возившего туристов на собственном автобусе, вышла за него замуж, родила ребёнка и осталась жить где-то в окрестностях Каира, к полному ужасу Людмилы, периодически выплескивающей этот ужас на Гордина.