Происшествия. Фантастика. Фронтовые и исторические хроники
Шрифт:
У одной сотрудницы нашей экспедиции пропал в одиночном маршруте сын, работающий в Нюрбинской экспедиции. Там еще практиковались одиночные маршруты, как в 50-е годы. У нас они были строго запрещены. Его искали, но так и не нашли…
Вечером попытался выйти на связь, чтобы вызвать «аварийно-спасательный», но по рации шли сплошные разряды – было «непрохождение…»
Утром третьего дня, как он пропал, решили подняться на склон на вершину сопки и попытаться сверху рассмотреть местность – может заметим хоть что-нибудь, хоть какой-нибудь дымок…
Вода
Я уже не знал, что делать и где искать…
Мы пошли вниз, по вездеходному следу прошли до тропы, а по тропе к месту спуска к речке, периодически крича:
Э-э-ге-гей!.. Э-э-ге-гей!..
Выйдя к месту переправы, где лежала лодка, мы ее не обнаружили…
– Плохо привязали, наверное, течением унесло, – подумал я. – Ничего, где-нибудь на перекате найдем…
Стали размышлять, перейти здесь или поискать брод пониже… Палатки и вездеход вот они, напротив…
И вдруг в палатке что-то звякнуло… У меня мгновенно ослабли ноги… Я аж сел… У меня как гора с плеч свалилась…
– Он пришел и ищет, что поесть, – подумал я. – Но где же лодка? Почему ее не видно на другом берегу?
– Э-гей! – закричали мы…
Он вышел из палатки и подошел к нам.
– Где лодка? – спросили мы.
– Сейчас, – ответил он.
Уйдя за поворот, он вышел с лодкой и приволок ее, зайдя в воду по колено. Кое-как переправился (буквально метров пять, он и с веслами не мог справиться). Мы подхватили лодку и переправились к лагерю.
– Ты где пропадал? – первым делом спросили его.
Он неопределенно махнул в сторону склона.
– Почему не сидел на месте?
– Я слышал, – ответил он, – если заблудишься, надо идти на солнышко!..
НУ, НЕ ИДИОТ?!.
Виктор Музис
2018 г.
= = = = = = = = = =
Трагический случай
Он был начальником геофизического отряда. До этого сезона работал с Мингазовым и был, как бы, его «серым кардиналом». По существу, говорят, правил в отряде он, а Мингазов больше занимался хозяйством.
Мингазов перебазировался на новый участок, а мне предложили продолжить его работы. Из хозяйства Мингазова оставили геофизический отряд и тяжелый буровой станок на основе трактора С-100.
Чтобы у нас не возникло разногласий, я еще в Москве откровенно предупредил ЕГО, что хочу попробовать силы (раз уж меня назначили старшим) в управлении большим отрядом, но «командовать», я надеюсь, мы будем вместе.
Но, видимо, его как-то задело, что не его назначили старшим и в поле я физически ощущал его косые взгляды и ухмылки. Неприятно, когда тебе «под руку» говорят с усмешкой «ну-ну!..».
Он был, как и многие, со своими «жуками в голове», но они были объяснимы – ну, хочется человеку чем-то выделиться: кодить с самодельной «клюкой» из лиственницы, курить трубку, ставить палатку подальше от всех… Но понять его ночевки у костерка, завернувшись в телогрейку, на пабереге Лены, тогда как мы ночевали в домиках поселка, я уже понять не мог. Считал это излишним выпендрежем.
Пол сезона мы отработали спокойно, если не считать, что у нас попеременно выходили из строя то вездеход, то моторная лодка, то что-нибудь с рабочими, то еще что. Но где-то в начале августа к нам прилетел старший геофизик Сергей Федоров – высокий спортивный белокурый малый. До назначения на новую должность, он работал с нами в одном коллективе, был нашим ровесником и мы были с ним на ты.
Он вставал рано и, любил заходить в палатки, предлагая:
– Давайте я у вас печку растоплю…
Растопку и дрова мы готовили загодя, они лежали рядом с печкой и затопить было делом привычным. Дрова начинали весело потрескивать, красноватые сполохи скакали по палатке и она наливалась теплом. В тепле мы уже легко вставали и выходили умываться, кто под умывальником согретой водой, кто на речке. Если Сергей не заходил, я выскакивал из мешка, замирая от утреннего холодка, забивал печку растопкой, поджигал бумажку и прыгал обратно в теплый спальник.
Прилетел Сергей, я думаю, не столько с контрольной проверкой – как идут дела, а просто облетал партии, чтобы не глотать поселковую пыль. В «поле» хорошо – воздух свежий, вода чистая, трава зеленая, ягель белый… Да и на кухонном столе – свежий хлеб, жареная рыба или уха, а то и что-нибудь мясное…
К его прилету я отнесся как к хорошо знакомому приятелю, а вот Добриян почему-то занервничал и стал поговаривать о сложностях работы, да как бы успеть все сделать, что было намечено, и что-то еще. Я же, чтобы его успокоить, предложил разбить отряд на отдельные спарки и развозить их по участкам, чтобы они не тратили время на пустые подходы. Снабжение их я брал на себя, а связь с ними Добриян держал по небольшим рациям на батарейках, типа современных радио-телефонов.
Тем не менее, какие-то претензии в свой адрес я слышал, и это было неприятно. Тем более, что я их не понимал и, поэтому, не воспринимал. Я привык решать вопросы, а не жаловаться…
В очередной сезон, мы с Геной Ивановым сплавлялись по Малой Куонамке и встали лагерем ниже «пикета» – пункта на «зимнике», где зимой в избушке шоферы-дальнобойщики могли погреться, попить чайку, приготовить поесть, переночевать. Несколько камазов, проплывая, мы видели на склоне – они не успели пройти по весне до поселка (зимник проходил по реке, а она стала вскрываться) и их загнали на склон оставив до осени.