Проклятая кровь
Шрифт:
– Вы здешний священник?
– Что вы, милорд, что вы, - запротестовал старик, - разве я похож на него? Нет, милорд, я не священнослужитель. Обычный старик, коротающий остатки жизни присматривая за церковью, кладбищем и садом. Сторож я или величайте смотрителем, это уж как угодно на выбор. Уолдо Бэкво к вашим услугам, милорд.
– Как давно вы здесь работаете, Уолдо?
– О, давно, милорд.
– Было видно, что старику очень скучно и редко удается с кем-то поговорить.
– Вот уже двадцать пять лет минуло с того декабрьского утра, когда я
– Что же привело вас сюда?
– А что заставляет нас всех приходить сюда время от времени, милорд? Попытка обрести душевный покой.
– Я ищу ответы, Уолдо, не покой.
– Это одно и тоже, милорд, - губы старика растянулись в улыбке.
– Пока ваша душа не узнает истины, она не успокоится, будет метаться, угнетая разум и тело.
– Увы, вряд ли я обрету ответы на свои вопросы здесь, - я поднялся со скамьи.
– Уже уходите, милорд?
– откликнулся старик.
– Да.
– Тогда не могли бы вы оказать мне одно крохотную услугу, милорд? Я много не попрошу...
– Сколько?
– я потянулся за кошелем.
– Нет! Не деньги, милорд! Что вы!
– встрепенулся смотритель.
– Деньги старику не нужны, милорд. Лучше назовите свое имя. Видите ли, ваш голос. Он напоминает мне о прошлом. Глупо полагать, но все же.
– Мое имя Стефан Лефевр, - я исполнил просьбу старика, назвавшись.
– Лефевр?
– голос старика из тихого шепота возрос до крика.
– Быть не может!
Он попятился назад.
– Что с вами?
– я никак не мог понять почему прозвучавшее имя настолько ошеломило смотрителя.
– Ваш голос.
– Снова тихо и как-то устало произнес Уолдо.
– Он напомнил мне о прошлом. Напомнил о господине, которому я служил садовником двадцать пять лет назад. Но его звали не Лефевр. Нет! Его звали Ламбер!
Сердце замерло в груди, а затем разорвалось на тысячу острых осколков, причиняющих жгучую боль. Глаза помутнели, руки стали дрожать, будто у пьяницы.
Голос. Голос стал хриплым до неузнаваемости. И я скорее прокаркал, чем произнес:
– Ламбер? Мой голос похож...
– Я буду помнить голос герцога до самой смерти, милорд. И ваш голос, он очень похож. Именно поэтому старик пожелал узнать имя милорда.
– Ламбер, - тихо прошептал я проклятую фамилию, прошептал свой приговор.
ГЛАВА 6.
ИГРА СО СМЕРТЬЮ.
Я всегда догадывался. И в то же время всегда пытался гнать мысли прочь.
Помню, как кидался в драку с Михелем, когда он называл меня подкидышем. И как разнимал нас Филипп, каждый раз произносящий одну и ту же фразу: "Он Лефевр больше, чем ты! Я скорее поверю, что отец усыновил тебя, Михель!"
Паззл сложился. Для общей картины не хватало маленького фрагмента, осколка из прошлого, крепко спаявшего все куски воедино.
Нападение. Дуэль. Пьянка. Солдаты.
– Все нити вели к одному человеку.
Все, что происходило далее покрывала темная непроглядная пелена. С момента, как я пошатываясь, покинул церковь, и до самого конца. Концом пути стало заведение мамаши Лейлы известное как "Дикий цветок".
Какие чувства испытает ребенок, узнав, что он не является родным? Горечь? Боль? Или наоборот облегчение? Каково понимать, что ты гадкий утенок, брошенный по воле судьбы к прекрасным благородным лебедям?
Сознание меркло, разум не мог адекватно воспринимать реальность происходящего.
Мой брат! Мой собственный брат пытался меня убить. Теперь я не питал ложных иллюзий. Все сходилось. Все нити вели к Михелю.
У входа меня встретила полуголая девица, нежно воркуя что-то произнесла, но я отмахнулся. Я ринулся в залы, стараясь отыскать среди посетителей того, кого еще недавно считал братом.
Тихая ненавязчивая медленная музыка разливалась по помещению густым туманом, сизый дым окутывал силуэты сидячих и полулежащих людей. На лицах клиентов застыли улыбки и блаженные оскалы. Полуобнаженные фигуры, стоны, шепотки. И нигде среди них нет Михеля.
– Что угодно благородному господину?
– раздалось сзади томное восклицание.
Я резко обернулся и увидел хозяйку заведения. Мамашу Лейлу трудно с кем-то спутать. Высокая, гораздо выше любой женщины, да и чего скрывать - многих мужчин. Широкие плечи также не добавляли привлекательности, к тому же мамаша имела страсть к пестрым нарядам и к слишком яркому вульгарному макияжу. Единственное, что привлекало к мамаше Лейле мужчин - это голос женщины. Голос у хозяйки заведения был действительно чарующий.
– Господин Лефевр здесь?
– спросил я у мамаши Лейлы, стараясь, чтобы голос выглядел невозмутимым.
– Смотря какой нужен, - проворковала мамаша Лейла улыбаясь, - один стоит передо мной прямо сейчас.
– Мне нужен Михель, - сухо произнес я, отстраняясь от мамаши.
– Ах этот брат, - воскликнула Лейла, делая вид будто не заметила моей реакции, - да, он здесь. Наверху с Бетти. Но думаю не нужно им сейчас мешать. Давайте я лучше подберу кого-нибудь и для вас, господин.
– Мне лучше знать что и когда делать!
– холодно отрезал я.
– Какая комната?
Поняв, что клиент пребывает не в духе, мамаша Лейла не стала настаивать. Поджав пухлые, ярко красные губы, хозяйка произнесла:
– Пятая, сеньор-грубиян!
Стремительно поднявшись по лестнице, я отыскал нужную дверь и вломился в помещение. Раздался женский визг и мужское гневное проклятье.
– Черт возьми! Кого принесло?!
А затем Михель увидел меня и его брови стремительно поползли вверх.
Большую часть скромных размеров комнатки занимала кровать. Впрочем, для подобного заведения вещь самая необходимая. Слева окно, завешанное алым бархатом, справа комод и зеркало. Большое зеркало. Видно некоторые клиенты любили смотреть на себя во время развлечений. На комоде канделябр с горящими свечами, оплавившимися в четверть длины. На полу разбросаны в беспорядке вещи.