Проклятая повесть
Шрифт:
– На твоих передачах только черта и не было, да и то, как посмотреть, – упрекнул я его.
Плоткина передернуло, словно я не слово сказал, а пропустил через него ток от магнето. Реакция его очень меня позабавила. Сказал-то пустяк, а видишь, как перекосило парня! С чего бы это?
– Лялькина знаешь? – он глянул на меня из-под очков своим, как он считал, гипнотизирующим взглядом.
Плоткин, отчего-то считал себя потомком колдунов и потому был уверен в своих экстрасенсорных способностях. Мне это было смешно! Очень! Сейчас мне так
– А что ж ты мне голову пудришь: «какой-то»?
– Вырвалось, – ответил он и засуетился. – Ну, я, «старик», побежал: машина редакторская ждет.
– Круто живете, – бросил ему в спину.
И на самом деле, местное телевиденье было обласкано главой города, не то, что моя газета. А Лялькина я знал, но об этом чуть позже.
Я стал подниматься по лестнице на второй этаж мимо осовевшего от безделья и тепла милиционера.
Но, вот именно, но! Господина Лялькина мне еще предстояло узнать, но лучше бы мне ничего о нем не знать. Никогда!
Позже, вспоминая это посещение жрицы местной культуры, я все время вспоминал его на фоне звучания старой мелодии романса «Не искушай меня без нужды…»
Она звучала издевкой… А тогда… Тогда пришлось с полчаса посидеть «под дверью» у Огарковой, но не без пользы, так как в предбаннике появилась заведующая библиотекой Таткина Галина Николаевна.
Галина Николаевна была женщиной несколько иного плана, чем Огаркова, из породы «деловых женщин» – с ней не похохочешь, Цепкая, острая на язык, с холодно-колючим взглядом черных, маленьких, как смородина, глаз.
Так что я минут пять искал повод и приготавливал фразу, чтобы заговорить с ней. Она первой разрешила мои колебания, спросив:
– Вы не очень спешите?
Как мог я спорить с женщиной за свое право пройти впереди неё в кабинет? Я расшаркался перед ней, изображая неподдельное счастье пропустить её впереди себя, и только после этого спросил:
– Как у вас с культурой, Галина Николаевна?
– Как везде, плохо, – ответила она. – Денег нет на подписку газет и журналов, зарплата мизерная… Разве вам это не известно?
– Простите меня, невежду, а какая связь между зарплатой и наличием культуры в городе? Вот Франц Кафка…
Но она перебила меня.
– Бросьте паясничать!
В это время из кабинета Огарковой вышел мужчина роста выше среднего, в кожаной куртке, с лицом, сплошь заросшим бородой и усами. Зыркнул в мою сторону взглядом гадюки и протопал мимо. У него были основания так глядеть на меня, но не станем забегать вперед.
Таткина прошла в кабинет, а я еще полчаса размышлял над нашей культурой и думал о том, какие последствия будут иметь для этой самой культуры посещения Лялькиным главного «настоятеля» городского храма культуры. Как ни думал, а ничего хорошего из этого не выходило.
Наконец, я попал в святилище культуры и был вознагражден за долгое сидение под дверью чашечкой отличного кофе.
– Я слушаю вас, – сказала Зинаида Яковлевна, отрывая свой взгляд от бумаг.
Ох уж мне эта чиновническая хитрость! Ведь всем известно, что в столе у неё лежит очередной томик Марининой, а бумаги на столе – чистая конспирация!
– Как у нас дело с культурой? – взял я с места в карьер и достал диктофон. Когда Зинаида Яковлевна выговорила все, что хотела, я выключил диктофон и полюбопытствовал:
– Я видел от Вас выходящего экстрасенса Лялькина. Как он вписывается в городскую культуру?
Этот невинный с моей точки зрения вопрос вызвал бурю эмоций, большей частью гневных.
– У человека уникальные способности! Уникальные! Он мне показывал диплом, между прочим, московской академии экстрасенсорных явлений! Мы живем как пещерные люди! Как дикари какие-то! В Европе давно уже люди лечатся у экстрасенсов… Там плюрализм, демократические ценности… А мы? А вы, лично…
Этим она напомнила мне еще раз, что наши пути-дороги с Лялькиным сталкивались.
Я тогда выслушал Огаркову самым внимательным образом. Не спорил, не оправдывался, думал о причинах столь яростной защиты этого колдуна-экстрасенса-мага и чародея, как его еще там!
По возвращении из «храма культуры» я поделился некоторыми своими соображениями насчет «городской культуры – физкультуры» с редактором.
Михаил Валерьевич отнесся к моим опасениям насчет «засилья в городе» «бесовских» и «сатанинских сект» насмешливо, чем заложил основу той самой папки с «делом» и годы работы «в стол».
Ну а теперь перейдем от предисловия непосредственно к повести. Итак: в марте 1998 года в здание администрации города вошел бородатый мужчина в добротной кожаной куртке и, минуя дремлющего стража порядка, поднялся на второй этаж.
Он остановился перед табличкой с надписью «Заведующая отделом культуры Огаркова Зинаида Яковлевна». Чему-то улыбнулся и толкнул дверь от себя. В крохотной приемной секретарша и вопросительно поглядела на вошедшего человека.
– Я созванивался с Зинаидой Яковлевной, – деловито заявил он, рассматривая длинноногую красавицу и соображая, чья же она родственница, потому что знал толк в кадровых делах.
– Моя фамилия Лялькин, – произнес он, отчетливо артикулируя букву «л».
– Подождите, – молвила эта очаровательная дива, – у Зинаиды Яковлевны человек с телевидения.
Но не успела она договорить, как «человек с телевидения» уже выходил из кабинета. На всякий случай Лялькин сказал:
– Здравствуйте, – на что молодой парень среагировал как-то странно, словно споткнулся на месте, едва удержав в руках портативную телекамеру.
Лялькин аккуратно поддержал его под локоть.
Оправившись от секундного замешательства, телевизионщик ответил тем же «здравствуйте» и выскользнул из приемной. Лялькин провожал парня взглядом, пока за ним не закрылась дверь.