Проклятая шахта. Разгневанная гора
Шрифт:
Он изо всех сил схватил меня за плечо и повернул к себе:
– Я не верю, что ты был у Сисмонди.
– Можешь, черт побери, думать все, что угодно.
Я попытался сбросить его руку, но он держал меня железной хваткой. Глаза его сузились от злости.
– Ты что, не понимаешь, что сейчас испытывает эта бедная девушка? – прошипел он. – Видит Бог, если бы мы были сейчас не в отеле, я бы вытряхнул из тебя душу.
Он отпустил меня, и я заковылял в свой номер.
Я провел эту ночь почти без сна. Как только я засыпал, появлялись Ширер и Сансевино, то сливаясь в единое целое, то меняя обличье. Я бежал через весь Милан, не помня себя от страха, и эти двое постоянно встречались на моем пути: их уродливые фигуры то появлялись в проемах дверей, то выскакивали из толпы, а то и хватали меня за руку. И тогда я просыпался в холодном поту со страшным сердцебиением и начинал думать о том, что случилось сегодня вечером, пока не засыпал снова.
Я испытал весь ужас сумасшествия, настоящего сумасшествия, которое лечат в больнице. И этой ночью я действительно чуть не свихнулся. Мой ум пропустил настоящее через сеть моей памяти, и странное совпадение этой встречи с Ширером испугало меня так, что волосы на голове встали дыбом.
Я встал с первыми лучами солнца и принял ванну. Было еще очень рано, и я прилег на постель почитать книгу. Должно быть, я вздремнул, потому что, проснувшись, почувствовал себя слегка проголодавшимся. Я спустился вниз и съел обильный завтрак. Теплые лучи солнца проникали через высокие окна, и настроение у меня было просто прекрасное. Я вспомнил, что был здорово пьян прошлой ночью. Потом решил заняться работой, которую надо было срочно завершить. А вечером можно снова наведаться к Сисмонди.
После завтрака я сразу поднялся к себе в номер и стал звонить по делам. Я открыл дверь на балкон, и лучи солнца как раз падали на стол, за которым я сидел. Вскоре появилась горничная и застелила кровать. Она двигалась энергично и, как все итальянские горничные, в полной мере продемонстрировала мне свою сексуальную привлекательность.
Я обзвонил уже добрую половину своего списка и не успел положить трубку после очередного разговора, как вошел портье и сказал:
– Синьор Фаррел, вас спрашивает дама.
Я вспомнил о сцене, устроенной Рисом прошлой ночью, и у меня екнуло сердце.
– Она назвала свое имя?
– Нет, синьор.
Я подумал, она опасается, что я не захочу с ней встречаться, если она назовет свое имя.
– Хорошо, я сейчас спущусь.
Ее визит нарушил мои планы, и я поймал себя на том, что опять думаю о прошлой ночи. Солнечный свет вдруг показался мне холодным. Легкий ветерок, дующий с балкона, разметал мои бумаги по столу. Я закрыл балконную дверь и, выйдя из номера, направился по коридору к главной лестнице, мысленно готовясь к встрече с дочерью Тучека.
В холле ее не оказалось, и я обратился к портье.
С масляной улыбкой на лице он сообщил:
– Она в баре, синьор Фаррел.
Однако ждала меня вовсе не Хильда Тучек, а девушка, с которой я познакомился накануне в доме Сисмонди, – графиня Валле. На ней был черный костюм и меховая накидка. Ее черные волосы на сей раз были причесаны строго и стянуты на затылке узлом. Бледность ее лица подчеркивали кроваво-красная гвоздика на левом лацкане и такого же цвета губы. Она конечно же была типичной рафаэлевской Мадонной, но сегодня при свете солнечного дня казалась мне порождением дьявола.
– Доброе утро, синьор. – Ее голос звучал мягко, даже нежно.
Ее плотоядная улыбка напомнила мне кошку, увидевшую чашку со сливками. Она протянула мне руку. Я наклонился, прильнув к ее теплой руке губами. При этом меня не покидала мысль, что зеленые глаза неотступно следили за мной.
– Надеюсь, вы не сердитесь на меня за этот визит?
– Напротив, я восхищен, – пробормотал я.
– Я ждала вас в баре, полагая, что вам потребуется выпить после вчерашнего.
– Да, – сказал я, – это будет очень кстати. А что вы будете пить?
– Для меня это немного рано, но я поддержку компанию и выпью мятного ликера.
Я сел и подозвал официанта, изо всех сил сдерживая возбуждение, вызванное ее присутствием, и одновременно пытаясь понять, зачем она пришла.
Заметив подошедшего официанта, я заказал мятный ликер и коньяк. Потом задал ей не слишком деликатный вопрос:
– Что привело вас сюда, графиня?
Веселая искорка мелькнула у нее в глазах.
– Вы заинтересовали меня.
– Вы мне льстите, – с легким поклоном произнес я.
Она улыбнулась:
– Хорошенькую сцену вы вчера устроили, швырнув бокал на пол и убежав. Бедный маленький Рикардо! Вальтер тоже был расстроен. Он очень впечатлительный и… – Она заметила, что я весь напрягся, и умолкла, не закончив фразу. – Почему вы так поступили, синьор?
– Я был пьян. Давайте оставим эту тему.
Она улыбнулась и пожала плечами. Официант принес наши напитки. Она провозгласила свое обычное: -Салют» – и поднесла стакан к губам. Зеленый цвет мятного ликера контрастировал с ее губами, но сочетался с цветом се глаз. Я добавил в свой бокал содовой и осушил его.
Наступило неловкое молчание, которое она вскоре нарушила, сказав:
– Я не думаю, что вы были пьяны вчера. Вы были взвинчены, это верно, и много пили, но вы не были пьяны.
Я промолчал. Я думал о Ширере, вспомнив, как он поглаживал верхнюю губу кончиком пальца.
– Вы давно знаете Вальтера Ширера? – спросил я.
– Два или три года. Я из Неаполя, а у него там виноградники. Он делает хорошее «Лакрима Кристи». Вы были знакомы с ним когда-то давно? Поэтому вы так расстроились?
– Да, я познакомился с ним во время войны. Мы вместе были на вилле «Д'Эсте».
– А, теперь понятно. Он оттуда бежал. Вы, случайно, не тот англичанин, который бежал с ним вместе?
– Нет.
– Вы сердитесь на него за то, что он убежал, а вы не смогли?
Проклятая баба! Неужели нет других тем для разговора?
– При чем тут это? – резко возразил я.
– Вы не любите говорить на эту тему? Я слышала от Вальтера, что там был доктор, не слишком приятный.
– Да, там был доктор. – Я глядел на свой бокал, вспоминая, каким тоном Вальтер произнес: «Отель Насьональ», объясняя шоферу, куда его следует отвезти, – Доктор этот был очень похож на Вальтера.