Проклятая шахта. Разгневанная гора
Шрифт:
Я подозвал официанта.
– Выпьете еще? – спросил я ее.
Она покачала головой, и я заказал себе двойной коньяк.
– Вам не следует много пить. Я засмеялся:
– Если я не выпью… – Я заставил себя замолчать, подумав, что такая словоохотливость небезопасна.
Она протянула руку и опять коснулась моей руки, переходя на доверительный тон:
– Извините, но мне кажется, в вашей жизни произошло что-то ужасное.
Официант принес коньяк, и я жадно прильнул в бокалу.
– Вы знаете этого человека? – спросил я, протягивая ей фотографию.
Наморщив лоб, она принялась ее рассматривать.
– Ну, кто это? – нетерпеливо спросил я.
– Не понимаю, он в фашистской форме.
– И у него усы, – добавил я.
Она вскинула на меня глаза:
– Почему вы показываете мне это?
– Так кто же это? – не унимался я.
– Вы прекрасно знаете. Человек, которого вы встретили вчера.
Я грохнул бокалом по столу:
– Имя человека на фотографии – иль дотторе Джованни Сансевино.
Я взял фотографию и сунул се в бумажник.
– Сансевино? – Она непонимающе смотрела на меня. – Кто он такой, Сансевино?
Я указал на свой протез:
– Это его рук дело. – Мой голос дрожал от ярости. – Моя нога пострадала во время авиационной катастрофы. Он мог бы ее спасти, так как был достаточно хорошим хирургом. Вместо этого он трижды подвергал меня операции, два раза ампутировал ногу ниже колена и один – выше, и всегда без анестезин. – Ярость во мне вздымалась подобно морскому приливу. – Он умышленно пилил мою ногу по кускам.
Костяшки пальцев у меня на руке побелели от напряжения. Я так крепко сжал ладони, как будто они сомкнулись на шее Сансевино. Потом я взял себя в руки:
– Где мне найти Вальтера Ширера?
– Вальтера Ширера? – Она помолчала, потом сказала: – Не знаю. Думаю, что его сегодня нет в Милане.
– Он остановился в «Насьональ»?
– Да, но… – Она снова накрыла своей рукой мою. – Вы должны забыть прошлое, синьор. Люди, думающие слишком много о прошлом… – Она пожала плечами. – У каждого из нас есть нечто такое, что лучше было бы забыть.
Ее взгляд блуждал по бару.
– Почему вы это говорите?
– Потому что вы внутренне напряжены. Вальтер вам напоминает человека на фотографии, и вас это тревожит. – Она вздохнула. – Я тоже хочу забыть свое прошлое, – тихо добавила она. – Я не всегда была такой, какой вы меня видите. Я родилась в трущобах, на окраине Неаполя. Вы знаете Неаполь? – Она улыбнулась, когда я кивнул. Это была вымученная улыбка. – Тогда вы знаете, что это такое, синьор. К счастью, я умела танцевать. Я познакомилась с одним человеком из Сан-Карло, и он устроил меня в кордебалет. После этого жизнь стала полегче. Теперь я графиня и стараюсь не думать о прошлом. Можно сойти с ума, если постоянно думать о тяготах жизни, которые мне довелось испытать.
Она приблизила ко мне лицо, и наши глаза встретились. Ее огромные глаза, как оказалось, были светло-коричневыми, с зелеными крапинками, а белки не совсем белыми, скорее, цвета старого пергамента.
– Думайте о будущем, синьор. Не живите прошлым. – Она стиснула мою руку. – Я должна идти, – сказала она уже деловым тоном и взяла свою сумочку. – В полдень я уезжаю во Флоренцию.
– Как долго вы пробудете во Флоренции?
– Недолго. Проведу пару дней с друзьями, потом поеду в Неаполь. У меня там вилла. Вы знаете Палаццо дойны Анны на Посиллипо?
Я кивнул.
– Моя вилла около Палаццо. Надеюсь, вы навестите меня, когда будете в Неаполе. Она называется «Карлотта».
– Буду очень рад.
Она встала и, пока я провожал ее, сказала:
– Почему бы вам не взять отпуск? Вам было бы полезно поваляться на солнышке и отдохнуть. – Она взглянула на меня, слегка приподняла брови. – Милан, как мне кажется, не самое лучшее место для вас. Кроме того, мне хотелось бы снова повидаться с вами. У нас есть что-то общее – у вас и у меня – наше прошлое. – Она улыбнулась и подала мне руку.
Я смотрел, как она шла к ожидавшей ее машине. Потом вернулся в бар.
«Милан, как мне кажется, не самое лучшее место для вас…» Что она хотела этим сказать? И зачем она приходила? Я понимал, что причина, названная ею, недостаточно убедительна. Может, она пришла вместе с человеком, обыскивавшим мой номер?
Что все это значит? Но больше всего меня беспокоил Ширер. Навязчивая мысль о том, что это вовсе не Ширер, а Сансевино, сводила меня с ума. Я должен знать правду. Должен увидеть его и обрести уверенность. А если это Сансевино… Я снова ощутил ярость, бурлившую во мне. Я выпил свой коньяк и позвонил в «Насьональ». Синьора Ширера не было. Он не вернется до вечера. Я позвонил Сисмонди в его контору. Он сообщил, что Ширер, кажется, собирался на свои виноградники.
Я пообедал, а потом посетил несколько фирм. Вернулся в отель около восьми, и намерение нанести визит Ширеру теперь казалось мне настолько абсурдным, что я тотчас же от него отказался. Я предпочел отправиться в бар. Выпив, я все-таки решил, что должен его увидеть. Поэтому взял такси и поехал в «Насьональ». Это был небольшой, но довольно роскошный отель почти напротив «Ла Скала». Здесь на всем лежала печать былого величия. Я подошел к портье и спросил Ширера.
– Назовите, пожалуйста, ваше имя, синьор.
– Мистер Ширер у себя? – повторил я.
– Я не знаю, синьор. Если вы назовете свое имя, я позвоню ему.
Я заколебался, потом как будто черт меня дернул, и я сказал:
– Скажите ему. что друг доктора Сансевино желает его видеть.
Портье позвонил и передал мои слова. Последовала пауза. Потом он быстро заговорил, глядя на меня, и я понял, что он описывает мою внешность человеку на другом конце провода. Наконец портье положил трубку и подозвал рассыльного. Мальчик поднял меня на лифте на верхний этаж, провел по покрытому ковром коридору и нажал кнопку у двери с табличкой «Б». Дверь открыл слуга или, может быть, секретарь Ширера. Опрятно одетый молодой человек с маленькими, как пуговицы, быстрыми и настороженными глазами.