Проклятая шахта. Разгневанная гора
Шрифт:
А потом я вдруг вспомнил. Боже! Как же я раньше не подумал об этом! Ведь у меня в чемодане была фотография доктора Сансевино. Я случайно наткнулся на нее в институте «Насьональ Люче» и взял. Какое-то нездоровое любопытство заставило меня ее сохранить. Я вскочил:
– У меня его фотография. Я покажу се вам. графиня. Если вы позволите, я отлучусь на минуту и принесу ее.
– Не надо, пожалуйста. – Она накрыла ладонью мою руку. – Я через минуту должна уйти и пришла не для того, чтобы разглядывать фотографии.
– Я должен показать ее вам, – не унимался я. – Я обернусь в один миг.
Она продолжала возражать, но я уже шел к лифту. Поднявшись на свой этаж, я пошел по коридору к своему номеру. Соседняя дверь была открыта, и я увидел горничную, убиравшую постель. Когда я повернул ключ л замке, внутри послышался какой-то стук. Я вошел и увидел, что балконная дверь открыта и все мои бумаги разлетелись по полу. Я закрыл дверь, собрал бумаги и собрался уже уходить, как вдруг вспомнил, что перед уходом закрыл и балкон и окна. Я быстро проверил один чемодан. Все, казалось, было на месте. Открыл второй, мысленно кляня себя за подозрительность, взял фотографию и вышел.
Выходя из номера, я столкнулся нос к носу с горничной. Она, оторопев, уставилась на меня.
– В чем дело? – спросил я по-итальянски.
Она продолжала молча глядеть на меня, и, ничего так и не поняв, я уже собрался было идти, когда она сказала:
– Но доктор сказал, что вы больны, синьор. Слово «доктор» заставило меня остановиться.
– Доктор? Какой доктор?
– Я как раз убирала соседний номер и увидела его, когда он проходил мимо. – Она была бледна и явно очень взволнована. – Он сказал, что синьора нельзя беспокоить. Но синьор, оказывается, не болен. Я ничего не понимаю.
Я схватил ее за плечи и встряхнул:
– Как выглядит этот доктор? На кого он похож? Ну, говорите же быстро!
– Я не помню, – пробормотала она. – Понимаете, он стоял у балкона, спиной к свету, так что…
«У балкона! Так вот почему окно было открыто! Кто-то был в моей комнате».
– Расскажите мне точно, что случилось?
Она смотрела на меня во все глаза. И была напугана, но, думаю, она не отдавала себе отчета в том, чем именно напугана.
– Так что же все-таки случилось? – спросил я строгим голосом.
Она медлила, но потом перевела дыхание и сказала:
– Я убирала постель, синьор. Открыла окна, чтобы проветрить комнату, а потом вошел этот человек. Он испугал меня своим внезапным появлением. Но он приложил палец к губам и сказал, чтобы я вас не беспокоила. А еще сказал, что он доктор. Его вызвали, так как вы заболели, синьор, и он дал вам лекарство, и добавил, что вы только что заснули, и прошел через балкон, потому что боялся вас разбудить.
– Он назвался доктором?
– Да, да, синьор. Но это был доктор не из отеля. Иногда к постояльцам вызывают других докторов. А вам уже лучше, синьор?
– Я не болен и не вызывал доктора.
Она недоверчиво глядела на меня, явно не веря ни одному моему слову. Вероятно, вид у меня был свирепый. Я был во власти ужаса, коренившегося во мне и теперь выплеснувшегося наружу. Мне нужно было все время контролировать свои эмоции.
– Вы можете описать этого человека?
Она покачала головой и стала бочком пятиться от меня. Я понял, что она сейчас пустится бежать.
– Он был высокий или маленького роста? – спросил я.
– Высокий. .
Внезапно я вспомнил о фотографии, которую держал в руке. Я прикрыл рукой часть фотографии, чтобы не была видна военная форма, и показал ей только лицо:
– Этот?
– Да, да, синьор, это тот самый человек. Но только без усов, – не очень уверенно продолжала она. – Не могу утверждать, синьор, но он очень похож на него. Извините, мне надо идти. У меня очень много дел.
Она отошла от меня и засеменила по коридору.
Я стоял, глядя на фотографию. Темные маленькие глазки Сансевино смотрели на меня с фотографии. Это было невозможно. Проклятье, ведь Сансевино мертв. Я видел его труп. Мозги, разбрызганные по столу, зажатую в руке «беретту». Даже горничная, заметив у человека на фотографии усы, усомнилась. Но для чего Ширеру понадобилось обыскивать мою комнату? И почему он выдал себя за доктора? В экстремальных обстоятельствах человек придумывает наиболее правдоподобную версию. Ширер не назвался бы доктором. А Сансевино мог. Для него это было бы естественным шагом, объясняющим именно такой образ действий.
Я ощутил холодок, пробежавший по спине, в душе шевельнулся инстинктивный страх и вместе с ним предчувствие дикой радости. Предположим, прошлой ночью я встретил Сансевино… Но я тут же отбросил эту мысль. Это было слишком неправдоподобно и слишком ужасно.
Я повернулся и медленно прошел по коридору к лестнице. Но пока шел в бар, эта мысль опять прочно засела у меня в голове. Это объясняет вчерашнее странное поведение того человека. Это объясняет мой страх. Но теперь я не боялся. Я торжествовал. Предположим, то был Сансевино. Предположим также, что это он бежал с виллы «Д'Эсте». Тогда я смогу отплатить ему за все, что он сделал, отплатить за боль, за часы медленной пытки в ожидании…
– В чем дело, синьор Фаррел? Что случилось?
Я подошел к столу, за которым оставил графиню.
– Нет, – ответил я. – Ничего не случилось.
В моем бокале оставался коньяк, и я выпил его залпом.
– Вы выглядите так, словно встретили привидение, – сказала она.
– Привидение? – Я посмотрел на нее и сел. – Что заставило вас так думать?
Ее брови недовольно изогнулись в ответ на резкость моего тона.
– Я что-то не так сказала? Извините. Я не очень хорошо говорю по-английски. Я имела в виду ваш расстроенный вид.
– Ничего, – ответил я, вытирая платком лицо и руки. – Иногда со мной такое случается.
Я вспомнил, что точно такое же ощущение у меня было на Патрии, когда я ожидал парохода, на котором должен был отправиться домой. У меня тогда творилось то же самое с головой, словно железный обруч сжимал ее. Тогда я провел два месяца в госпитале. Неужели я снова окажусь и больнице?
– Черт возьми, я не могу себе это представить!
– Что вы сказали? – Она странно посмотрела на меня, и я понял, что произнес что-то вслух.