Проклятая шахта. Разгневанная гора
Шрифт:
– Вас послал Максвелл?
Она скользнула по мне взглядом и опустила глаза на платок, который все время сжимала в пальцах.
– Да. – Вдруг наши глаза встретились, и я понял, что творится у нее в душе. – Он думает, что вы как-то связаны с исчезновением отца. Пожалуйста, мистер Фаррел, вы должны помочь мне.
Отчаяние, звучащее в ее голосе, глубоко тронуло меня.
– Видит Бог, как я хотел бы вам помочь, но не могу. Максвелл ошибается. Я ничего не знаю об исчезновении вашего отца. Если бы я знал, то непременно бы вам сказал.
– Тогда почему вы так поспешно уехали из Милана?
– Я уже говорил Максвеллу. Мне необходим отдых.
– Он вам не поверил.
Она не отводила от меня пытливого взгляда, и мне стало ясно, что при всем своем жалостном виде эта девушка обладает железной решимостью. Она будет сидеть здесь и задавать мне вопросы, пока не выбьет из меня правду. Внезапно мне стало не по себе, как будто я столкнулся с чем-то таким, с чем не могу справиться.
– Так все-таки, почему вы уехали из Милана?
– Послушайте, – сказал я. – Мой отъезд из Милана никак не связан с исчезновением вашего отца. Вы должны поверить мне.
Она испытующе посмотрела на меня, потом сказала:
– Да, наверное, я вам верю. Но Максвелл убежден, что существует связь между…
– Максвелл ничего не знает, – огрызнулся я. Она отвернулась и снова посмотрела на море.
– Вы не хотите рассказать мне о своих проблемах?
– Нет. У вас достаточно своих забот.
– Очень жаль, – тихо промолвила она. – Мне хотелось бы, чтобы вы доверяли мне. – Она помолчала немного, потом продолжила: – Когда Джон Максвелл приехал в Милан, он передал мне слова, сказанные моим отцом перед вылетом. Отец сказал, что, если с ним что-нибудь случится, я должна связаться с вами.
– Связаться со мной? – Я удивленно смотрел на нее. – Почему?
– Нс знаю, мистер Фаррел. Я думала, может, вы знаете. Вы были его другом. Я решила, он что-то вам сообщил.
Я вспомнил весьма странный телефонный разговор с Сисмонди.
– Вы не скажете, что он вам сообщил?
– Нет. Мне нечего вам сказать.
– Но…
– Я повторяю: мне нечего вам сказать. Я видел его один раз, мы беседовали через переводчика. Единственное поручение, которое он мне дал, – это передать кое-что Максвеллу на словах, что я и сделал.
– И больше вы его не видели?
– Нет. – Но после некоторого колебания добавил: – Ночной портье отеля, где я остановился, сказал мне, что ваш отец приходил ко мне поздно ночью. Но если он приходил, то почему не разбудил меня? И ничего не оставил. Я обыскал свои чемоданы, перетряхнул всю одежду. Думаю, что портье выдумал все это, чтобы выманить у меня несколько крон в обмен на обещание молчать.
– Нс понимаю. Максвелл считает, что вы что-то пугаете,
– Черт бы побрал Максвелла! – вспылил я, вскочив на ноги. – Он ничего не знает об этом. Его там не было.
– Но этот разговор с Сисмонди о каких-то чертежах, которые вы должны были передать ему?..
– Я думаю, что меня попросту брали на пушку.
– Вы были у него дома. Расскажите, пожалуйста, что там произошло?
– Ничего. – Я начинал терять терпение. Она вынуждала меня думать о том, что мне хотелось забыть.
– Алек сказал, что вы были очень расстроены, когда вернулись.
– Я был пьян.
Проклятье, почему она обращается со мной, как прокурор, ведущий перекрестный допрос?!
– Мистер Фаррел, мой отец очень много значит для меня. Я вела хозяйство, когда мы вернулись в Чехословакию… – В ее глазах стояли слезы. – Что произошло в квартире Сисмонди?
Я не знал, что говорить. Мне хотелось помочь ей. Но рассказами о Ширере и Сансевино не поможешь. Поэтому я сказал:
– Ничего не произошло, если не считать, что я встретил там человека, которого не видел очень давно, вот и все. Это расстроило меня.
– Вальтера Ширера?
– Да.
– Капитан Казелли доволен, что ему не придется в дальнейшем заниматься этим делом. Алек Рис клянется, что Ширер никак не может быть причастен к этому делу.
– Тот Ширер, которого он знал, не может.
– Я вас не поняла.
– Не важно.
Я снова перебирал в памяти подробности своего визита к Сисмонди. Мне следовало бы забыть о нем. Но я вспомнил, как Сисмонди ждал…
– Вальтер Ширер очень похож на человека, который у вас на фотографии?
– Да. Он был очень похож на Сансевино. А вы видели Ширера?
– Да. Джон Максвелл взял меня с собой, когда ездил к нему.
В Милане?
– Нет, здесь, в Неаполе. Мы видели его в прошлый… – Она схватила меня за руку. – В чем дело?
– Все в порядке, – пробормотал я, нащупал стул и сел на него.
– Вы побледнели.
– Я не совсем хорошо себя чувствую. Поэтому-то я и вынужден был взять отпуск.
– Вы побледнели, когда я сказала, что Вальтер Ширер в Неаполе. – Она подалась всем корпусом вперед. – Почему у вас портится настроение, когда вы слышите имя Ширера?
– Я сказал вам в тот день, когда уезжал из Милана, только вы мне не поверили. Его зовут не Ширер, а Сансевино. Скажите это Максвеллу. Скажите Рису, что он бежал с Сансевино, а не с Ширером. Я увидел ее расширенные глаза.
– Но ведь этот доктор Сансевино мертв, он умер в сорок пятом году! Кроме того, Алек видел Ширера в Милане. Не мог же он ошибиться! – Теперь она смотрела на меня с ужасом. – Доктор был прав. Вы больны. Вам действительно нужен отдых.
Я снова почувствовал, как во мне пробуждается злость. И отчаяние.
– Вы думаете, я не знаю, кто был тот человек? Накануне отъезда из Милана я лежал в темноте в своей постели и вдруг почувствовал его руки на своей ноге. Я узнал эти руки. Я узнал бы их среди тысяч других.