Проклятая шахта. Разгневанная гора
Шрифт:
Она смотрела в свой бокал:
– Я тогда работала в кабаре. Мой отец пострадал во время бомбардировки Неаполя. Мать умерла от туберкулеза. Брат был в плену в Кении, а у меня на руках оставались две сестры: десяти и двенадцати лет. Я оказалась перед выбором: или работать на них, или отправиться в концлагерь. В случае отказа от сотрудничества моим сестрам пришлось бы оказаться в борделе на Виа Рома. Вряд ли у меня был выбор, Дик. – Она посмотрела на меня и улыбнулась. – Но сейчас все в порядке. Война кончилась, и я вышла замуж за графа. Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я не люблю, когда мне напоминают о моем прошлом люди, понятия не имеющие о том, что мне довелось пережить. Этот Максвелл служил в английской полиции?
– Нет, в разведке Королевских воздушных сил.
– А чем он сейчас занимается?
– Не знаю.
Ома пожала плечами:
– Ну, это не важно. Никому не интересно, чем он занимается теперь. Вечер он испортил, вот и все. – Она допила свой бокал и встала: – Я хочу вернуться домой, Дик. У вас испортилось настроение, и это передалось мне.
Я последовал за ней вниз по широкой лестнице в фойе. Машина находилась на стоянке на площади Триесте; но Роберто не было. Я отыскал его в кафе на Галерее Умберто. Когда машина двинулась. Джина стиснула мои пальцы:
– Дик, я не думаю, что встречи с Максвеллом доставляют вам удовольствие. Почему бы вам не уехать на время со мной? У моего друга есть вилла на другой стороне Везувия. Вы сможете отдохнуть и расслабиться, и никто не будет знать, что вы находитесь там. Ведь вы хотите этого, не так ли?
Я ощущал тепло ее тела совсем рядом и почувствовал, как постепенно спадает нервное напряжение, а это было именно то, что мне требовалось. Если бы я мог уехать так, чтобы ни Максвелл, ни кто другой не знали бы, где я нахожусь!
– Да, – сказал я, – это как раз то, чего я хочу. А как же ваш муж?
– Нс беспокойтесь, мой муж в Риме. Он пробудет там еще несколько недель. Я часто бываю на той вилле. Он сможет звонить туда так же легко, как и на Посиллипо. Ну как, едем?
– Могу я позвонить вам утром?
– Нет. Приезжайте ко мне между одиннадцатью и двенадцатью. Если вы надумаете ехать, я к этому времени буду готова и Роберто отвезет нас.
Машина остановилась у моего отеля.
– Доброй ночи, – сказал я. – И спасибо. Увидимся утром.
– Доброй ночи.
Я постоял, глядя на красные огоньки «фиата», удаляющиеся в направлении Кастель дель Ово. Затем пошел в отель и поднялся к себе в номер. Вскоре я лег в постель, но уснуть не мог. Что имел в виду Максвелл, сказав, что я каким-то образом замешан в истории с исчезновением Тучека? В конце концов я встал, накинул халат и вышел на балкон. После жаркой комнаты там было довольно прохладно. На воде лежала волнистая лунная дорожка, и я слышал шепот волн, набегавших на берег. Вдалеке слева я заметил яркую вспышку света на фоне черного неба. Через некоторое время вспышка повторилась, на сей раз она была значительно более сильной.
Я услышал шаги на асфальте под балконом, и мужской голос с американским акцентом произнес:
– В 1944 году все выглядело точно так же.
«Точно так же, как в 1944-м!» Я понял, что представляло собой это свечение. Проснулся Везувий. Свет расплавленной лавы в кратере отражался в небе каждый раз, как из кратера вырывалось облако газа. Я закурил сигарету и, глядя в небо, старался себе представить, как это выглядит из окон виллы на склоне Везувия,
Вскоре я замерз и вернулся в комнату. Завтра я уеду из Неаполя. Завтра я отправлюсь с Джиной на эту виллу. Там Максвелл не сможет меня найти. А через неделю вернусь в Милан и займусь работой.
Глава 5
Утром я корил себя за то, что собирался уехать из Неаполя из-за Максвелла. Зачем мне ехать на жаркую пыльную виллу на склоне Везувия, когда можно остаться в Неаполе и наслаждаться морем? Лучше поехать на Капри, или в Иччио, или дальше по побережью – в Амальфи и Позитано, И то, что Максвелл считает, будто я связан с исчезновением Тучека, сейчас, когда я завтракал на балконе, тоже не очень меня волновало. День был просто великолепный. Небо было синим. Над Сорренто собирались кучевые облака. Везувий выглядел далеким и туманным, как будто окутанным пыльной пеленой. Красных вспышек огня, которые я видел ночью, больше не было. Вулкан выглядел безмятежным и смиренным.
И еще я недоумевал, почему Джина хотела уехать на эту уединенную виллу, при том что всегда обреталась на самых модных курортах. Но это было не важно. Откинувшись в кресле, я наслаждался сигаретой с коньяком. Мысли же мои все время возвращались к Джине. Я так живо представил себе ее тело, что, казалось, достаточно протянуть руку, и я смогу его ласкать.
Шум подъехавшего к отелю такси отвлек меня. Я выглянул с балкона и увидел вышедшую из него девушку с золотисто-каштановыми волосами. Это была Хильда Тучек. Я быстро вернулся в комнату и схватил телефонную трубку. Но звонить портье было поздно, она уже направлялась ко мне.
Нс успел я положить трубку, как раздался стук в дверь.
– Да?
– Некая синьорина желает поговорить с вами.
Я подтянул потуже пояс и пошел к двери. Я был поражен тем, как плохо она выглядела. Она была очень бледна, и веснушки проступали особенно отчетливо.
– Можно войти? – нерешительно спросила она.
– Конечно. – Я широко распахнул дверь. – Пойдемте на балкон. Хотите чего-нибудь выпить? .
– Спасибо, если можно, лимонад. Очень жарко.
Я послал боя за лимонадом и проводил ее на балкон. Она подошла к перилам, любуясь заливом.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил я. Она кивнула и опустилась в мое кресло.
Я принес из комнаты еще одно и тоже сел. Я ждал, когда она сообщит мне о цели своего визита. Наконец она задумчиво проговорила:
– Как красиво!
Тем временем бой принес лимонад, и она стала пить его маленькими глотками. Я предложил ей сигарету, дал прикурить, и она сказала:
– Боюсь, я вела себя не лучшим образом в то утро в «Эксельсиоре».
Я ждал продолжения, но она снова устремила взор на Капри.