Проклятие для мага или сердце на троих
Шрифт:
Когда она была простой сборщицей урожая, он еще мог побороться за ее сердце, но теперь она все больше и больше отдалялась и не только из -за Влада. Теперь у нее было нечто, способное заменить его - лучшего и единственного друга. Он вспоминал, как мечтал, что когда-нибудь с ней произойдет, нечто невероятное, нечто такое, что возвысит ее так же, как и его самого. Но Ян и не предполагал, что ее взлет станет началом конца. В его мечтах они жили вместе, он всячески баловал ее (благо жалование Сагорта позволяло), она гордилась своим Яном и всегда была рядом, такая родная и нежная. Ждала его, пока он рисковал жизнью на очередном
Но теперь она не принадлежала даже самой себе. Все эти перипетии показали ему, что Дея превосходила его во многом. Он видел, что ее внутренний стержень сделан из более прочного материала чем его собственный, и Ян больше не чувствовал себя достойным ее любви. Но перестать мечтать о ней он не мог и даже не старался. Все чего он хотел - быть рядом, делать то, что она попросит и продолжать надеяться. Поэтому он тут же пожалел, что позорно сбежал от нее после обеда.
Вернуть ее он не осмелился, вскрылось бы его вранье, и Ян решился понаблюдать за свой любовью со стороны. Если бы он знал, чем обернется этот опасный маневр, то, вероятно, не стал бы шпионить за подругой, но он не мог глядеть в будущее, а потому оседлав Маюн, нагнал Дею, когда она отъехала от замковых ворот верст на шесть.
Его не удивило, что она свернула с тропы, ведь с высоты он мог видеть, как Дорена пробирается к озеру, которое облюбовал Влад со своей верной Родмилой. Вот только Дея этого видеть не могла, поэтому шла навстречу своему самому жуткому страху в полном неведении.
Поначалу в сердце Яна закралась было злорадная радость. Он представил, как Дея натыкается на милующихся Ведов и возликовал, решив, что после такой картины ее мысли о сопернике приобретут менее радужный оттенок. Но то как она отреагировала, на полуголых любовников Яну совсем не понравилось. Ее импульс окончательно убедил парня в том, что Дея еще не скоро забудет проклятого Веда. Поэтому явившись к ней вечером в лес и отметив печальный взгляд, которым она его встретила, Яна не сильно удивился.
– Прогуляемся?
– спросила Дея безжизненным голосом.
– Да, - отозвался Ян, и в нем шевельнулось два противоречивых чувства; он готов был возненавидеть ее за любовь к красивой, но бесчувственной кукле и в то же время, не мог безучастно смотреть на ее страдания.
Ян хотел стать для нее фокусником, вызывающим легкую и беззаботную улыбку, ее прежнюю улыбку, а не эту пародию, которая кривила сейчас ее лицо. В детстве они любили шуточные состязания, в которых Дея постоянно уступала ему, и Ян решил, что не стоит изменять традициям.
– Проверим, чему ты научилась, - крикнул он и пустил своего коня галопом.
– Догоняй!
Они мчались к лимонной реке сквозь пролесок, потом по бескрайнему полю усеянному стогами до тех пор, пока Дея не стала отставать. Ян развернул коня и подъехал к ней.
– Устала?
– спросил он, запыхавшись.
– Да.
– Давай спешимся, - предложил он, - Вон уже и река виднеется и кони. Отсюда хороший вид, здесь мы их не спугнем.
Ян помог Деи слезть с лошади, но даже когда она крепко стояла на земле, не убрал свои руки с ее талии. Она не дернулась как обычно, когда он задерживал касания дольше нужного, а подняла на него глаза.
Она ответила. Не просто отозвалась, а притянула его ближе к себе, окунув свои тонкие пальчики в его спутанные волосы.
Ян даже не подозревал, что в ней может быть столько жара, она была порывиста и ненасытна. Но когда он уже хотел подхватить ее на руки и положить на ближайший стог сена, Дея отстранилась, зажимая ладонью разгоряченный рот.
– Нет, нет, я не должна... Это не правильно... Жестоко...
– бормотала она, пятясь назад, пока не уперлась в стог.
– Жестока?! Потому что твой порыв продиктован не любовью ко мне, а обидой на Влада?
– зло огрызнулся Ян, чувствуя, как его душит растущее бешенство.
– Да, Дея, ты очень жестока и я почти ненавижу тебя за это, - прозвенел он металлическим голосом, а потом грубо притянул ее, сгреб в охапку и повалил на стог.
Дея замерла, когда он отбросил плащ и его губы принялись исследовать географию ее тела - руки, плечи, шею. Она вздрогнула, только когда он добрался до лица, но то был не страх и Ян распознал в этом трепете сигнал к действию. Он высвободил ее волосы, наслаждался любимым ароматом смешанным с запахом свежего сена, ее губами жадными и мягкими, словно вишни, а затем и ее ласками, когда она обвела вокруг него свои змеевидные руки, требовательно теребя волосы.
Ей хотелось большего, Ян чувствовал, как по ее телу пробегает дрожь. Она обволакивала его своим сбивающимся дыханием, не скрывая пульсирующего в ней желания, и это нравилось ему, как и тот предел, до которого он и сам уже дошел. В его висках пульсировало, тело напряглось, а сердце пропустило несколько ударов, когда он, наконец, добрался до шнуровки на лифе.
Дея была страстной и податливой одновременно, горячила его, извиваясь, и в этой неистовой, молодой тряске его руки отказывались проделывать тонкую работу. Не выдержав, он просто дернул застежки, желая во что бы то ни стало добраться о сердцевины того плода, что они собирались сорвать.
Толи треск рвущейся ткани, толи ржание лошадей вдалеке отрезвили его подругу, но когда Ян добрался-таки до этих чудных, белоснежных и отчего -то так непостижимого волнующих женских прелестей, она оттолкнула его и, вскочив на ноги, метнулась в сторону, словно раненая лань.
Дея замерла на некотором расстоянии от того места, где только что чуть было не позволила ему овладеть собой. Ее непослушные пальцы тщетно пытались прикрыть наготу шелковыми лоскутами, которые несколько минут назад были роскошным платьем. Ян же мыча от ярости, потрошил своими тяжелыми ботинками ни в чем неповинный и с такой готовностью принявший их стог сена.
Наконец, он повернулся к дрожащий и съежившийся Деи. Безудержный гнев Яна, преувеличивал и искажал все ощущения. Его колотило.
Дею тоже била мелкая дрожь, оголившиеся плечи мерцали белизной в слабом свете уходящей луны, а крохотные грудки прикрывали старательно натянутые лохмотья. Молча Ян подобрал с земли плащ и прикрыл ее наготу. Девушка отпустила остатки платья, за которые цеплялась, чтобы поплотнее закутаться в плащ и нежный, розовый ореол открылся. Ян стоящий слишком близко, чтобы не заметить этого, сглотнул и, повинуясь порыву, прикоснулся к нему.