Проклятие древних жилищ(Романы, рассказы)
Шрифт:
— Я кое-что знаю об этом, — кивнул мистер Перримангл.
— А я думал, вы не читаете газет, — заметил юный лорд.
— ЭТО я, однако, знаю, — резко возразил священник, сделав упор на первом слове. — Я познакомился с вашим отцом… не в Англии, а за границей, в Южной Америке. Человек он был мужественный, но слабак. — Он разом осушил чашку горячего чая и с удовлетворением потер руки. — Я внимательно следил за делом Билла Фридея, — вдруг сказал он, — ибо меня очень интересуют судьбы брошенных детей. Молодой человек, что
Питер покачал головой:
— На мой взгляд, он ничего не украл, шкатулка была пуста.
— Абсурдно, молодой человек, ваш отец был не из тех людей, которые хранят в шкатулке ветер, тем более до вашего совершеннолетия.
— Ах, — опечалился юный лорд, — если бы я мог отыскать Билла Фридея!
Мистер Перримангл зевнул, словно и не слышал восклицания хозяина.
— Похороны — вещь не очень поучительная, — продолжил он, — особенно если присутствующие даже не шепчут молитву за упокой души умершего. Даже вы, молодой человек, позволили опустить гроб в могилу, даже не осенив себя крестом… нет, сейчас не время упрекать вас. Но неподалеку от вас стояла девочка, опиравшаяся на усеченную колонну, и этот ребенок страстно молился.
— Девочка? — удивился юный лорд.
— Бедный ребенок из народа в жалком пальтишке и трикотажной шапочке. Такое одеяние характерно для бедных кварталов Уоппинга или Хаундсдича…
Питер Врен внимательно слушал. Хаундсдич! Разве в глазах священника не вспыхнул огонек, когда он произносил название квартала?
В этот момент раздался громкий звонок в дверь. Питер слышал, как Уолкер, слуга, прошел по коридору, открыл и захлопнул ее с раздраженным восклицанием.
— Опять эти поганые уличные мальчишки, — сказал он другому слуге.
Питер нахмурился, его охватило странное чувство. В тот вечер, когда сэр Бейзил и мистер Меллсоп были у него в гостях, во входную дверь точно так же позвонили.
— Девочка, — продолжил мистер Перримангл, — крайне печально, молодой человек, что вы не посмотрели в ее сторону.
— Почему?
— Потому что, — усмехнулся священник, — любой опытный взгляд различил бы, что это не была девочка.
Питер вскочил, едва сдержав крик.
— Нет, ни слова больше, — взмолился он, — ни слова, вы слышите, пастор, там…
Он не закончил фразу и, к великому изумлению священника, стрелой рванулся в угол помещения, где рывком распахнул низенькую дверцу. Дальнейшее произошло молниеносно. Пронзительный вопль. Мимо юного лорда пронесся неясный предмет, вращавшийся быстрым волчком. Мистер Перримангл в ужасе закричал. Большая лампа под абажуром, освещавшая комнату, вдребезги разлетелась. Свет шел только от пламени в камине. Прошло несколько минут, пока Питер сумел подняться и зажечь другие лампы.
В зале не было никого постороннего. Мистер Перримангл стоял столбом, его загорелое лицо посерело.
— Что… что у вас происходит,
Ответом был отчаянный всхлип Питера.
— Откуда мне знать? Знай я, это бы положило конец тоске и беспорядку, которые стали моей повседневностью за последнее время.
Священник дрожал, как рогоз под ветром.
— Милорд… молодой человек. Это ужасающе. Уходите. Заклинаю вас, покиньте этот дом. Однако… — Он явно колебался и задумчиво оглядывался. — Я хочу попробовать одну вещь, — прошептал он, — быть может, заплачу за это своей жизнью, но почему бы и нет? Бог располагает…
— Что вы хотите попробовать, пастор? — пролепетал Питер.
— Тсс! Молчите… и не спрашивайте меня ни о чем!
Он осторожно подошел к большой двери и наполовину открыл ее. Коридор за дверью был едва освещен свечой в венецианском канделябре.
После короткого размышления пастор громким и певучим голосом принялся кого-то увещевать на иностранном языке, ни одного слова из которого Питер не понял. Юный лорд видел, как дрожат его губы, лицо еще более посерело. После последнего отчаянного и, похоже, бесполезного призыва, священник замолчал и прислушался.
Никакого ответа сразу не последовало, не раздалось никакого шума, потом послышался издевательский смешок, похожий на стон животного.
— Кто бродит в моем доме?! — с ужасом воскликнул юный лорд.
Мистер Перримангл закрыл дверь и почти в полном изнеможении рухнул в кресло.
— Как такое возможно, — простонал он, — здесь, в Лондоне… Да, одному Богу известно все!
Лорд Минвуд умоляюще протянул к нему руки, но священник отрицательно покачал головой:
— Нет, нет, я не хочу ничего знать об этом деле, милорд. Я сделал для вас все возможное, и это уже слишком. Вспомните о сердечном приступе сэра Маггербрука.
Питер, пытавшийся выглядеть мужественным и неуступчивым, был все же подростком. Он разразился нервными рыданиями. Священник с состраданием погладил своей костистой рукой светлые волосы молодого человека.
— Какое тяжкое испытание, — пробормотал он, — вы, такой молодой и неопытный, должны в одиночку противостоять самому ужасному исчадию, которое ад выплюнул на нашу землю… — Вдруг он вскочил, его глаза бешено вращались. — Вон отсюда… Уходите! — завопил он. — Вы ничего не ощущаете? Это смерть!
Да, Питер чувствовал этот запах: сладковатый аромат мускуса окутывал их, но было непонятно, откуда он взялся. Но мистер Перримангл уже схватил его за руку и увлек за собой к маленькой угловой двери. Он добрался до служебной лестницы, таща Питера за собой, прыгая через четыре ступеньки, взлетел на верхние этажи. Перед ними был узкий коридор, ведущий в комнаты, где ранее размещались слуги, а теперь стояли пустыми. Мистер Перримангл втолкнул Питера в одну из нежилых комнат и тщательно затворил дверь.