Проклятие Энтаны
Шрифт:
– Но обстоятельства оказались сильнее, – с горькой усмешкой закончила Кьяра и повернулась, чтобы уйти.
– Неужели ты ее никогда не простишь?.. – вырвалось у меня.
Она замерла, а потом поглядела на меня и медленно, серьезно спросила:
– Неужели ты думаешь, это так просто? – И еле слышно добавила: – Я не могу простить ее за те слезы, которые она заставила пролить свою маленькую, ни в чем не повинную дочь.
Кьяра вышла из беседки, и я вдруг почувствовала, что продрогла от свежего морского ветра. Бросив последний взгляд на гавань – алый шар солнца почти скрылся
Храм Энтаны подавлял своей мощью, хотя и был меньше Храма Зеннона.
Высокие массивные двери, толстые стены, минимум резьбы и украшений, а светильники с люминариями были бы более уместны в тюрьме, чем в храме. Единственное, чем выгодно отличался этот храм, – окна в частом переплете, со вставками из прозрачных пластин люмисса: пропуская через себя свет, они его умножали. Раньше такие окна были одной из редких возможностей сделать помещение светлее, но они требовали кропотливой работы, и, как только были открыты люминарии, о люмиссных окнах позабыли. Однако здесь их использовали специально, чтобы храм был наполнен светом – символом света познания, к которому стремилась Энтана.
Мы уже зашли с Кьярой в прохладу храма, когда появился взъерошенный Донни.
– Ты где был? – строго спросила его сестра.
– Да там, за храмом – там домики и трава кругом. Ничего интересного, – пропыхтел он, хотя глаза его лукаво блестели. Когда Кьяра отвернулась, он с заговорщицким видом прошептал мне: – На самом деле я осмотрел старый колодец. Я однажды слышал историю, что в подобном колодце спрятали тайник с кладом, ну я и подумал: а вдруг?
Я оглядела Донни и обеспокоенно спросила:
– Ты же вниз не полез?
Он слегка покраснел и дернул себя за оттопыренное ухо.
– Сначала хотел. Но потом вспомнил, что Кьяра сказала про «не свались», и… в общем… Так, посмотрел, камешки туда покидал. Но не похоже, чтобы там был тайник, – пахнет оттуда не очень…
Я едва удержалась от замечания, но Донни, видимо, и так всё прочел по моему лицу, потому что торопливо забормотал:
– Я просто хочу помочь. Чтобы не оказалось, что я здесь лишний.
В голове у меня прозвучал голос Имрока Дейна: «Случайность. Ошибка», – и всё желание ругать Донни пропало. Вместо этого я сказала, глядя прямо ему в глаза:
– Ты не лишний. И никогда им не будешь. Но если с тобой что-то случится – мы все огорчимся.
– Правда? – с какой-то непривычной робостью спросил мальчишка.
– Правда, – заверила я его. Он вдруг порывисто меня обнял и, широко улыбаясь, побежал к Кьяре, которая метнула в нас недовольный взгляд.
Сглотнув комок в горле, я последовала за ним в северную часть храма, где высилась статуя Энтаны. Первая стояла, устремив взгляд вдаль. Левую руку она прижимала к груди, а в вытянутой правой держала каменное зеркало в простой оправе, в рукояти которого поблескивал пробужденный ею керрит.
Мы не успели приступить к поискам, как я почувствовала, что теневое сердце ускорило свой бег, и через несколько секунд раздался далекий пронзительный вой Тени. Я переглянулась с Кьярой, и она хмуро ответила на
– Не будем рисковать.
Убедившись, что входные двери открыты, мы перевоплотились.
Я повернулась, чтобы начать осматриваться, и столкнулась нос к носу с теневым псом.
Низз? Откуда он здесь?
Я отступила назад, зарычав, а в следующий миг поняла, что это, конечно же, Донни. Но сходство было сильным – разве что форма Низза была чернее от поглощенных Теней. Пес вопросительно гавкнул и, не дожидаясь ответа, потрусил прочь.
У меня же перед глазами вдруг всплыло воспоминание: теневая форма пса, которая примерещилась мне в одной из арок во время игры с Саем и его компанией.
Неужели?.. Да нет, не может быть, чтобы Донни участвовал в теневых салках вопреки запрету. Или может?.. Надо будет его потом спросить.
К тому моменту, как к нам присоединились Нейт, Ферн и Тайли, мы уже обследовали всю верхнюю часть храма. В теневой форме вести поиски оказалось непросто: мы не могли проходить сквозь закрытые двери, не могли ничего трогать – пришлось ограничиться простым осмотром, обращая внимание на те места, о которых предупредил нас Каратель Дерри.
Усыпальница Энтаны, расположенная вместе с другими храмовыми помещениями в нижней части, тоже оказалась закрыта, поэтому, потоптавшись перед массивными деревянными дверями, мы отправились наружу – в домики Служителей, но и там не обнаружили ничего примечательного.
Когда наступил рассвет, мы решили отдохнуть прямо там же, в одном из домиков, а после продолжить поиски. У этого решения оказался единственный недостаток: водопровод здесь не работал, дождевые бочки стояли пустые, а насчет колодца Донни оказался прав – вода в нем зацвела и дурно пахла. Пить ее мы не решились, а спускаться и тратить время на поиски питья не хотелось – пришлось терпеть жажду. К счастью, за домиками, скрытые от холодных северных ветров, росли несколько невысоких яблонь, и мы нарвали красных полосатых яблок – кисло-сладких, с медовым ароматом.
А весь оставшийся день потратили на исследование храма.
В просторной усыпальнице, которую возвели там, где раньше располагался дом Энтаны, окон не было. Каменный саркофаг и жертвенник освещали настенные люминарии. Когда-то свое теплое мерцание дарили свечи, но сейчас в обоих подсвечниках находился лишь слежавшийся песок.
На крышке саркофага была вырезана лежащая фигура Энтаны с закрытыми глазами и сложенными на груди руками, в которых она также держала зеркало. Даже в смерти Первая казалась суровой и собранной.
– А что, если камень там? – вдруг спросил Ферн, рассматривая каменную резьбу.
Кьяра хмуро взглянула на него и вполголоса произнесла:
– Мы уже обсуждали это на корабле. Даже если камень-сердце и захоронили с Энтаной, кто-то достал его и отделил осколки, и это произошло в относительно недавнем прошлом, как нам сказали.
– А вдруг Ферн прав? – подала голос Тайли.
Я уставилась на нее в недоумении – это ведь она озвучила мысль, что камень-сердце вряд ли захоронен, – а девушка продолжила: