Проклятие флибустьера
Шрифт:
— К сожалению, дикари все время следили за мной и не позволяли трогать череп покойного. Однако грудную клетку я все же смог детально осмотреть, так как она была наиболее повреждена, — сказал Клайд.
— И, что же вы обнаружили? — спросил Торнтон.
— Как и в предыдущих четырех жертвах, в грудной клетке я обнаружил присутствие инородного тела. Это был цветок «Бермундиан». Сердце убитого отсутствовало.
— Любопытно. А, вы знаете, что «Бермундиан» растет на Бермудских островах. Кстати, на нашей карте это место так же обозначено. Правда, там нет красного крестика, —
— Да, пока это загадка. А, что говорит вождь и шаман? Я слышал, что у них своя версия. Меня удивило то, что они не считают, что это жуткое преступление совершил кто-то из нас, — сказал профессор Дидьен.
— Так оно и есть. Мне удалось выяснить от туземцев, что у них уже был один подобный случай. Они считают, что умерших забрали духи, — сказал Торнтон.
— Однако, судя по мясорубке, которую я видел, духи сильно повеселились.
Захоронение покойного совершалось всем селением. При этом аборигены не горевали, а скорее праздновали. Торнтону удалось выяснить от их вождя, что они праздновали освобождение души покойного. Дескать, его душа давно заслужила свободу. Что же касается губернаторской цели экспедиции, то выяснилось, что в племени нет золота, по крайней мере, его не удалось обнаружить. На карте тоже не было явного указания о присутствии в этом селении золота или зарытых сокровищ. Разве что, если под сокровищами понималось, что-то иное, нежели золото. Поэтому не было смысла больше задерживаться здесь, и потому экспедиция на рассвете покинула лагерь.
Из дневника Торнтона.
Пробираясь через джунгли в направлении юго-запада острова, мы двигались к побережью Карибского моря. Через два дня пути мы вышли на пустынный берег острова и разбили лагерь. Ночью мы палили костры, что бы нас могли увидеть с нашего судна, которое должно нас встретить в этом районе. Судна пока не было. Доктор Клайд беседовал с Гари в надежде, что к нему придет память и его шизофрения пройдет. По словам доктора, больной был все еще болен и вел себя, словно ему шесть лет отроду. Как-то один из солдат разозлился на то, что на его пути встречается много травы, которая все время мешает ему идти.
— Я бы срезал эту траву ко всем чертям, — сказал злобно один из солдат, размахивая мечём, пробивая себе путь в джунглях.
— Нельзя ее резать, — вдруг, сказал Гари.
— Почему это нельзя? — удивился солдат.
Гари молчал. Доктор Клайд услышал этот разговор и решил поддержать беседу.
— Да. В самом деле, Гари. Почему ты считаешь, что ее нельзя резать? Ведь трава мешает нашему проходу.
Гари покачал головой, словно он был не взрослый мужчина, а шестилетний мальчик, который чувствовал смущение и некую боязнь присущую детям в разговоре со взрослыми.
— Эта трава хорошая, — произнес Гари по детски.
— Как по мне, — сказал солдат и рубанул, что есть силы мечом по густой траве, стоящей у него на пути, — так она, чертово отродие, мне мешает…
— Этого нельзя делать, она ведь хорошая, — вновь, жалобно произнес Гари.
— Ах ты выродок пиратский, — со злобой произнес солдат. — Да, если бы не твоя контузия, я показал бы тебе, где дьявол живёт.
— Эта трава длинная, она закрывает от солнца муравьев. Им хорошо в такой траве, — защищался Гари.
— Ну, ты даешь, — солдат засмеялся и начал рубить траву с еще большим усердием, не обращая внимания на сумасшедшего Гари.
Гари склонил голову и опечалился. К нему подошел доктор Клайд и начал успокаивать его.
В лагере все занимались своим делом, кто шел на охоту для добычи мяса, кто за бананами. Строили временные палатки из пальмового дерева. Листьями пальмы делали конусоидальные крыши. За Гари присматривал солдат, не для конвоя, а скорее, для охраны его жизни. Сам же Гари уже забыл об инциденте, и словно малое дитя играл в песке на берегу. Лейтенант Уил Торнтон беседовал с профессором Дидьеном.
— Похоже, лейтенант Уил, мне очень помогла ваша идея о девяти статуэтках, — сказал Дидьен.
— Я рад, что моя помощь оказалась результативной для вашего перевода книги. А то ведь, признаюсь, я был в тупике этого расследования, — сказал Уил.
— От шамана я выяснил, что одна из наших статуэток была у них украдена. Туземцы сделали другую, похожую на нее, ее копию. Я видел ее. Она совпадает с нашим подлинником, который находится у вас Уил в сундуке. Разумеется, я не сказал ему, что подлинник находится у нас.
— Но, как она оказалась на судне?
— Ее просто, кто-то похитил из племени, где она была. Тогда произошло одно из первых убийств в селении… а может быть и нет. Короче говоря, с пропажей статуэтки связаны несколько смертей. В этом племени погибли двое туземцев в ту ночь, когда произошло похищение их тотема. Они находились рядом с тотемом и охраняли его. На утро их нашли мертвыми, а тотем был похищен. Никто не знает, что произошло, и кто был похитителем.
— Возможно, тотем похитили пираты? — предположил Торнтон.
— Вряд ли, зачем пиратам деревянная кукла, она же не имеет для них ценности, — сказал Дидьен.
— Ну, тогда, возможно, это дело рук монашеского ордена.
— Быть может, — задумался профессор, — но, для какой цели? И, кто они, эти монахи? Тем ни менее, название статуэтки мне кое-что прояснило. Некоторые названия я встречаю и в книге, и потому это облегчило некоторые мои трактовки перевода. Хотя, мой перевод будет скорее в аллегорической форме или в форме догадок.
— Ну же, Франсуа, не тяните, — сказал Торнтон.
— В книге говорится о человеческих пороках. О силах добра и зла. О том, каким должен быть человек. О том, что он не должен совершать преступление, например, убивать себе подобных. Человек должен быть добрым, отзывчивым, храбрым, но не беспощадным, трудолюбивым, а не ленивым и так далее.
— Что за бред. И это все? — удивился Уил.
— Нет. Конечно, нет. Это всего лишь незначительная часть текста, а точнее его начало. Перевод очень сложен, так как язык, на котором была напечатана эта книга, использует иероглифы, весьма сложной конструкции и необычные, я никогда ранее такого языка еще не видел, он напоминает древние языки. Это мне и помогает в переводе. Мне приходится некоторые иероглифы раскладывать на составляющие.