Проклятие китайского колдуна
Шрифт:
Толстяк почувствовал, как в нем снова просыпается злоба.
«Сукин сын, – выругал он Захара, – ты мне заплатишь за все мои унижения… Это ты будешь моим слугой, когда я утащу тебя в свой мир. Ты будешь собачье дерьмо слизывать с моих ног. Только вот найти бы тебя… Порошки, порошки! Они – пропуск в мой мир»!
– Интересно, – вслух проговорил он, – а кто победил в ночном поединке? Наверное, никто, – решил он, еще раз поведя носом по ветру, – каждый остался при своих, как говорится. А теперь…
Он поднялся и расправил руки.
– А теперь –
Толстяк направился было в подъезд, но тут чья-то твердая рука легла на его плечо. Толстяк вздрогнул от неожиданности и обернулся.
– Гражданин, – проговорил патрульный милиционер, брезгливо оглядывая измятый и испачканный костюм Толстяка, – предъявите-ка документы.
– Какие документы? – хрипло спросил Толстяк. – Что я сделал?
– Документы, – строже повторил милиционер.
За его спиной стояла патрульная машина. В ней дремал шофер, а второй милиционер с интересом наблюдал за действиями своего напарника, поигрывая автоматом.
«Гады, – тоскливо подумал Толстяк, – предъявите документы… Да я бы тебе, щенку снес голову одним движением пальца… Только вот второй – с автоматом… Нет, с властью спорить пока не годится…»
– Документы, – сказал милиционер, – мне сто раз повторять? Вы что, гражданин?.. Совсем, падла, отупел от пьянства! Не соображает ничего… – обернувшись, весело крикнул он своему напарнику в машине.
– Сейчас, сейчас… – уже нарочно подделываясь под пьяного, забормотал Толстяк, – он зашарил по своим карманам и вдруг в ужасе вспомнил, что документы и бумажник, равно как и сотовый телефон, выданный Захаром, он хранил в своем пиджаке. Пиджаке, которого он на себе не обнаружил, когда очнулся в больнице.
– Нет документов, – развел руками Толстяк, – забыл дома… То есть – не ношу я их с собой никогда.
– Живешь где? – лениво поинтересовался милиционер.
Толстяк быстро выпалил первую пришедшую ему на ум московскую улицу, назвал наобум номер дома и квартиру.
Милиционер вздохнул и снова повернулся к своему напарнику.
– Везем в отделение! – крикнул тот. – Еще сотворит что-нибудь, а нам отвечать. Видишь, он не в себе – говорит невпопад, соображает туго. А когда на лавочке сидел – вообще, бормотал что-то себе под нос… Да еще и – если отпускать его – старухи развоняются – те, что его под кустом засекли и нас вызвали.
– Не надо в отделение… – уже ни на что не надеясь, проговорил Толстяк, – отпустите меня, я и домой пойду. Видите, правда, выпил немного, спал там, где не надо… Я пойду, а?
– Я бы тебя отпустил, – сказал стоящий напротив него милиционер, – но старухи… Сам знаешь, такой вредный народ. Накапают начальству, наврут с три короба – потом премиальных лишайся… Да ты, мужик не боись! Чего тебе будет-то? Отделение тут рядом – за двадцать минут доедем. Там тебя по компьютеру проверим и пойдешь себе спокойно домой. Чего ты боишься-то?
– Ничего, – вздохнул Толстяк.
– И пойдешь себе спокойно домой, – сказал милиционер, под локоток подводя Толстяка к машине, – конечно, если не выяснится, что ты какой-нибудь маньяк-убийца, который уже третий год состоит в федеральном розыске. Понял?
– Как не понять, – сказал Толстяк.
«Нет, – думал он, трясясь в ментовском газике, стиснутый со обеих сторон патрульными, – нельзя, чтобы меня проверяли по компьютеру. Они выяснят, что я не прописан в Москве, начнут спрашивать, то да се… Конечно, можно сказать, что летел из Китая домой – к себе в Питер… Через Москву. Пускай проверяют через диспетчеров в аэропорту… Скажу, что стало плохо в самолете. Очнулся в больнице – нет ни денег, ни документов… Но пока они все будут проверять, пройдет слишком много времени. А мне нельзя ждать! Мне никак нельзя ждать! А самое главное – в Китае-то убит человек. Откуда я знаю – может быть, меня давно уже разыскивают… – подумав об этом, Толстяк похолодел, – как мне это раньше в голову не пришло, – подумал он, – менты не так просто ко мне подошли… Не случайно! Кто-то хочет меня убрать – либо Захар, который уже, конечно, узнал, что я обрел силу, либо Ольга, которая тоже уже обо всем знает… Что же мне делать? Мы находимся в самой оживленной части города. Попробовать бежать здесь? Или из отделения? Из отделения будет сложнее, но сейчас-то – как?»
Придя вдруг в неописуемое волнение, Толстяк непроизвольно дернулся – но милиционеры среагировали молниеносно, будто того и ждали.
– Но-но, – проговорил тот, что с автоматом и многозначительно похлопал ладонью по стволу, – не ерзай! А то знаешь как в голове скворечник делают? Нет. Вот так – очень просто… Надо было на него наручники надеть, – сказал он, обращаясь к своему напарнику, – что-то он совсем какой-то… ненормальный. Дергается…
– Да ладно, – сказал второй милициционер, – сиди спокойно. Никуда он не денется. А мы через десять минут уже на месте будем…
* * *
– До свидания, Яков Семенович, – ласково попрощалась секретарша Николая Николаевича, – всего доброго!
Ящер, в три прыжка преодолев просторную приемную, на пороге обернулся и что-то невнятно пробормотал. Потом махнул рукой и скрылся в дверном проеме.
– Занятой человек, – покачала головой секретарша, – ни минуты у него свободной…
Ящер быстро спустился по лестнице и скоро оказался перед закрытыми дверями в кабину лифта. Четыре человека в респектабельных костюмах уже ожидали лифт – все, как один, они разговаривали по мобильным телефонам.
Ящер трясущимися руками достал сигарету и закурил.
«Вот гнида, – пронеслась в его голове мысль, – сука… Нет, здесь что-то не так… Определенно что-то не так. Я где-то допустил ошибку? Вот и Феденька говорил, что господин Николай Николаевич решил проверить меня второй раз, потому что как-то я просчитался… Ну, с Феденьки взятки гладки – он мог и лично предложить своему шефу копнуть обо мне и о моей никогда не существовавшей фирме. Но сейчас-то! Когда я уже десять раз проверен! Сейчас-то – почему»?!