Проклятие пикси
Шрифт:
Леди Элеонор попыталась скоротать остаток вечера за чтением, но слезливое повествование о любви исправившегося разбойника к смертельно больной девушке-пастушке скорее нагоняло скуку, нежели развлекало. Графиня отложила книгу и отправилась на кухню выпить чая с мёдом по совету доктора Домбрука. К её удивлению Сэра Монси, была ещё там. Обычно кухарка уходила домой сразу после обеда, который по традиции дома Сакэда начинался ровно в шесть часов тридцать минут. Сэра месила тесто.
— Как хорошо, что вы спустились, госпожа, — весело проговорила она, — а то я сама собирасась к вам подняться, — женщина с размаху стукнула тестом по столу, —
Графиня улыбнулась и заверила, что будет только рада.
— Вот и отлично, — кухарка ещё несколько раз ударила тесто и принялась раскатывать его скалкой, — я свому Джошу прямо так и заявила: ты как хочешь, а я сегодня в большом доме заночую. Сама проверю, что за паскудства там по ночам деятся. Да и госпожу поддержать не лишним будет, коли еёшняя компаньонка хвостом вильнула, да вон из дому подалась.
— И твой муж не был против?
— Нет, а если бы и был, кто б его слушать станет! — воскликнула кухарка и лукаво подмигнула, — вот я пришла и тесто затеяла. Сейчас мы с вами ваше любимое печенье с джемом из мушмулы напечём. Чай с имбирём и мёдом заварим, поле этого спать будете, что младенец.
Печенье удалось на славу, пока пили чай, Сэра развлекала хозяйку забавными историями из своего детства. Оказалось, что она росла, как мальчишка, даже кулаки в ход пускать доводилось. Леди Элеонор тоже очень хотелось поддержать беседу, но в её детстве как на зло ничего примечательного и забавного не происходило. Право слово, нельзя же считать забавным разбитую чашку гувернантки и сваливание вины на любимую кошку. За ложь было здорово стыдно, а побитую тапками кошку — жалко, и графиня решила об этом промолчать.
На ночь Сэра устроилась в спальне госпожи.
— Прекрасное большое кресло, — воскликнула она, когда леди Элеонор выразила сомнение в удобстве ночёвки кухарки в её комнате, — подушка и тёплый плед — вот и всё, что мне нужно для комфортного сна.
На всякий случай женщины взяли с собой большую миску с солью.
— Соль супротив всякой нечисти — самое верное средство, — со знанием вопроса заявила кухарка, — я это ещё от бабушки знаю. Ежели кинуть в привидение горстку соли, оно в тот же миг исчезнет. Пусть ваши пикси только сунутся, я на них столько соли насыплю, в момент в свой Неблагий двор улетят, со свистом! — воинственно закончила она, угрожающе потряхивая миской.
Хотя она как не верила в пикси, так и не верит, но леди Элеонор будет спокойнее, коли в спальне окажется кто-то, вооружённый солью и готовый применить это оружие.
Чай с мёдом и имбирём вкупе с неспешной беседой сделали своё дело, графиня заснула, по-девчачьи свернувшись калачиком под одеялом. Кухарка была полна решимости не спать всю ночь и убедиться в полной необоснованности страхов своей госпожи. Но сон незаметно начал брать своё. Сквозь дрёму, окутавшую её вместе с тишиной уснувшего дома, едва пробивался бой часов из гостиной. Часы били в двенадцать, в три, в шесть и в девять. Ночь шагнула в свою вторую половину, Сэра тем временем продолжала прикладывать титанические усилия, чтобы не заснуть: ворочалась в кресле, хлопала себя по щекам, вспоминала, сколько и каких продуктов нужно положить в королевский пирог из дичи, но сон вопреки всему завладевал ею сильнее и сильнее. Кухарка уронила голову на высокую спинку и крепко заснула.
Разбудили её голоса. Голоса были негромкими,
— Убить, убить, убить, — завывал тонкий писклявый голосок с дребезжащими нотками, — ей пора умереть, пускай отправляется следом за своим гадким муженьком!
Раздался мерзкий смех, скатывающийся в завывания и подвизгивание.
— Нет, не спеши, погоди, рано, — возражал ему другой голос — низкий, гулкий, словно из бочки, — ещё не время, разве ж она расплатилась сполна за свои злодеяния? Мучить, мучить, мучить! — требовал он, — она должна заплатить, ить, ить, ...
— Смерть её удел, смерть, с с с смерть, — шепелявил по-змеиному третий голосок, — время пришло, заплати жизнью, умри, умри, умри, — требовал он.
Сэра помотала головой, прогоняя остатки сна. Голоса были реальны, она прекрасно разбирала каждое слово. Хорошо, что хозяйка спит сном праведника. Пилюли доктора Домбрука и имбирный чай сделали своё дело. Благо, голоса были негромкими, и не могли разбудить леди Элеонор. Сэра встала, закуталась в шаль и сделала несколько осторожных шагов по комнате. Она закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на источнике звука. Слева, ещё чуть-чуть, и вытянутая рука упёрлась в каминную полку. Возле камина голоса звучали куда громче и отчётливее, создавалось впечатление, что их обладатели спорят в комнате наверху.
— Придём, нападём, уведём, утянем, к вратам там-там-там, — упоённо напевал писклявый голос, — сама, сама, своей волей умрёт, умрёт! Ногами вперёд смерть её унесёт, покровы сорвёт, кровью и страхом изойдёт! — вторил низкий, бухающий, захлёбывающийся шипением сообщник.
— Холодные пальцы на горле её! Огненная боль в сердце её, — подвывал третий, — остановится сердце в ночи, трепещи, трепещи, трепещи-и-и!
Нельзя сказать, что Сэру совсем не напугали эти странные бесполые голоса в ночи, но, призвав себе успокоиться, она взяла себя в руки.
— Пикси не существуют, — твёрдо сказала она самой себе, плотнее запахнувшись в шаль, — никто и ничто не убедит меня в обратном!
Она надела тапочки и, стараясь не шуметь, взяла ночник со стола и тихонько подула на него. Волею создавшего его мага он засветился неярким рассеянным светом. Его как раз должно было хватить, чтобы подняться наверх и посмотреть, чьи голоса слышатся через каминную трубу в спальне графини Сакэда.
— Никаких пикси нет, и быть не может! — повторяла кухарка, пока шла на второй этаж, — я возьму шутников за ухо и выведу их на чистую воду, пикси там они или нет!
Сэра сжала в руке миску с солью и смело двинулась по коридору.
Глава 5 СМЕРТЬ НА ИВЕ
В понедельник коронеру привезли труп. Ничего особенного, просто замёрзший пьяница. Свернул не в ту сторону на восточной окраине Кленфилда, забрёл в лесопарк, где и уснул вечным сном прямо на лавочке. Рика закончила вскрытие и мыла руки, когда молодой, отчаянно смущающийся, новобранец не протянул ей записку. При этом так и косил глазами в сторону прозекторской, где на гранитной поверхности стола лежал сегодняшний пьяница с разверстой грудной клеткой. Парень побледнел, судорожно сглотнул и спросил, отпускает ли его мистрис Таками?