Проклятие ульфхеднара
Шрифт:
Не слишком-то им, видно, хотелось во двор носы казать. Сейчас все вокруг казались враждебными и себе на уме. А показушное гостеприимство Хакона внушало меньше всего доверия.
Асвейг, кажется, уже оправилась после ритуала, даже улыбалась, слушая Рагну. Ингольв мог поклясться, что слышал среди её тихих слов имя скальда. Ещё этого не хватало! Чтобы рыбачка вздумала сильнее его к себе привязывать. Он ведь купится, чего возьмёшь с его скальдовой души.
— Гагар уже тут, — бросил Ингольв, подходя ближе.
Бросил выпачканную за время пути одежду на лавку: надо бы рабыне отдать, чтобы постирала.
— Ты его видел? — встрепенулась Асвейг.
— Видел. Он уже работает у Хакона. Так что встретите его — вида не показывайте.
Девушки закивали, быстро сообразив, что к чему. Пока ждали, как появится перед ужином кто из слуг, Асвейг снова осмотрела Блефиди. Тот терпел её осторожные прикосновения, согнув спину и сжимая в руке снятую рубаху. Девушка хмурилась. Ингольв тоже видел, что раны, что поначалу вовсе не казались опасными, теперь выглядели паршиво. кожа вокруг них посинела.
— Я схожу к брути. Попрошу трав, — она вдруг осеклась, о чём-то задумавшись, а после едва заметно мотнула головой, будто испугалась пришедшей ей в голову мысли.
Ободряюще улыбнувшись Змею, снова перевязала ему плечо и ушла.
Не было её долго, Ингольв даже беспокоиться начал, но девушка всё же вернулась с парой льняных мешочков в руках. Похлопотав у огня, заварила травы и взялась опять за Блефиди, который уже задремал. И только закончила, как в дом заглянула рабыня и позвала всех к ужину. Вот тогда-то и заурчало в животе, словно тело на время забыло, что с утра удалось съесть только немного каши с горохом.
В большом доме мало что поменялось за то время, что Хакон стал здесь хозяином. Разве что обновили лавки да столы, да пару новых щитов повесили на стены взамен старых. Усадили нежеланных гостей, понятное дело, подальше от кресла конунга. Рядом с ним сидели уважаемые мужи, которые остановились у него на время тинга. Тенями заскользили за спинами рабыни, поднося кушанья, не слишком богатые: времена не те, но сытные и в достатке. Ингольв, не раздумывая принялся за еду, отогнав мысль о том, что здесь его тоже вполне могут отравить. Зазвучали неспешные разговоры, когда гости насытились, быстрее потекли мёд и пиво, делая лица тех, кто пил, краснее и блестящее, а голоса громче. Не слишком-то удобно было сидеть здесь под мимолётными или изучающими взглядами тех, кто раньше были друзьями или хотя бы добрыми знакомыми отца. А теперь вдруг стали чужими. Но Ингольв терпел, ощущая незримую поддержку его спутников. Даже Эльдьярн, уж на что вредный мужик, а разговоров с другими не начинал, ел себе да пил, зыркая по сторонам. Девушки вообще взглядов от стола не поднимали. Блефиди, чуть менее бледный, чем в последние дни, кажется, сильно от нахождения здесь не страдал, но и высовываться не торопился, хоть и привлекал к себе изрядно внимания окружающих. Всё ж чужеземец, как ни поверни.
И всё же, чем темнее становилось небо снаружи, тем тише становилось вокруг. Захмелевшие гости начали расходиться. Ушла и Мёрд вместе с несколькими девушками — прогуляться. Только посмотрела напоследок тягуче. Ингольв скоро тоже не выдержал. Встал и, махнув рукой остальным, чтобы задержались ещё немного, вышел, протиснувшись по узкому проходу между лавками и постелями для гостей у стен.
Что ни говори, как ни пытайся отрешиться, а всё равно тяжко было видеть дом, который был родным, а после оказался утерянным для его рода. Всё здесь казалось знакомым, и одновременно — почти забытым. Но всё же в Скодубрюнне крепла уверенность в том, что он просто обязан попытаться вернуть это всё и ответить за все обиды.
Немного прогулявшись по двору, Ингольв вернулся в дом. Там ещё было пусто. Он заново разжёг очаг и только встал, отряхивая ладони, как открылась дверь. Ожидая увидеть кого-то из своих, Ингольв повернулся и застыл, опустив руки, когда к нему подошла Мёрд.
— Здравствуй, — проговорила тихо, беспрестанно оглядывая его лицо.
— Виделись уже.
— Не говори со мной так, — она знакомо сжала губы. В её глазах даже промелькнул отблеск обычного упрямства.
— Чего ты хочешь? — Ингольв отвернулся было, но воительница удержала его за локоть.
Прикосновение худых пальцев почти обожгло, хоть всё, что связывало с Мёрд когда-то, уже давно кануло в небытие.
— Я хочу, чтобы ты знал, — заговорила она вдруг сбивчиво, словно боялась, что в любой миг их могут потревожить. — У тебя есть сын. Одди. Он живёт сейчас…
— Что ты сказала?! — Ингольв вцепился в её плечи, встряхивая. — Что ты несёшь?
Мёрд схватила его за грудки и шагнула ближе.
— После той ночи… Я родила сына. Он твой. Но его пришлось увезти. Потому что Хакон понял.
— Откуда он мог понять? Разве он не прикасался к тебе после свадьбы?
— Одди очень похож на тебя, — воительница улыбнулась. — У него твои глаза. И…
— Где он? — Ингольв попытался отстраниться, но Мёрд не пустила, продолжая с мольбой заглядывать в его лицо.
— Отец не захотел брать его на воспитание. За ним приехала Сиглауг. И увезла. В тот дом, где живет сейчас. Там ему хорошо. Я навещала его летом.
Ингольв едва не задохнулся от понимания, что ещё одно предсказание Рунвид сбылось. Проклятье, когда они закончатся? Когда оставит его в покое всплывшая на поверхность судьба?
— И что же? Хакон простил? — он вновь опустил взгляд на воительницу, что цеплялась за него то ли в страхе, то ли в желании прикоснуться хоть ненадолго.
— Вряд ли, — она пожала плечами. — Если бы я родила ему ребёнка, может, это загладило бы… Но я не хочу.
— И он до сих пор не развёлся с тобой?
— После того, как Одди исчез отсюда, у него не осталось больше причин. Кроме той, что я не понесла от него до сих пор. Но этого не будет, — Мёрд вдруг прижалась к Ингольву всем телом. — Никто, кроме тебя…
Она не договорила, обхватила вдруг его лицо ладонями и поцеловала отчаянно, вложив в объятия, в прикосновение всю боль, что мучила её эти месяцы. Он взял воительницу под локти, пытаясь мягко оттолкнуть, но она тут же просунула руки под рубаху и начала распускать завязки его штанов.
— Ты с ума сошла?! — Ингольв отшатнулся, почти отшвыривая её от себя. — Тебе мало того, что уже случилось?
Хлопнула дверь, словно подхваченная сквозняком, и показалось, что прежде чем она закрылась, в просвете мелькнули рыжие пряди. Нет, верно, померещилось. Он всё же прошёл через дом, стараясь не смотреть на Мёрд, и выглянул во двор. Асвейг и правда уходила быстрым шагом. Вот и надо было ей появиться в самый неподходящий момент! Теперь как бы убедить в том, что ничего не было.