Проклятие валькирии
Шрифт:
Асвейг замерла в напряженном ожидании, отчаявшись освободиться. Её грудь часто вздымалась, а взгляд туманился, но вовсе не вожделением - об этом и думать было смешно. Она снова раскалялась, как головня.
– Что с тобой происходит?
– шепнул Ингольв, склоняясь к ней.
– Кто ты, Асвейг?
– Я сама хочу это знать.
Она опустила руки, больше не сопротивляясь. Рабыне не положено противиться желанию хозяина. Но дело было, знать, вовсе не в проснувшейся вдруг покорности. Она будто бы переставала быть здесь.
Ингольв усадил её на лавку и отпустил. Девушка
– Я могу идти, хозяин? Или ты желаешь продолжить?
Нет, всё же она обладает великим умением его гневить. Хотя чего ожидать? Благодарности за то, что сделал невольницей, когда она просила свободы?
– Иди.
Девушка подхватила покрывало, которое,верно, забрала, чтобы просушить после зимы, рубаху и почти бегом вышла. Ингольв глубоко вдохнул и выдохнул, с удивлением осознавая, что ведь и правда - пока держал её в руках и смотрел на неё, внутри разрослось горячее желание. Первый раз такое. Теперь попробуй сбросить: до конца дня, небось, потряхивать будет. Вот сейчас драка с Эйнаром пришлась бы кстати.
От воспоминания о стычке с другом, теперь, видно, бывшим, снова стало не по себе. Ингольв подумал было пойти в длинный дом, поговорить с отцом накануне поединка, но решил, что сейчас тот, скорей всего, в скверном расположении духа и не склонен к болтовне. А потому он просто накинул рубаху и плащ и спустился к воде. Зашёл на борт “Змея волн”, остановился у края кормы и посмотрел туда, где за туманом был сокрыт остров Непельхольм.
Он должен выйти вместо отца, но тот не позволит: для него это обвинение в слабости. И вдруг захотелось узнать, что напророчила вёльва Радвальду. Знает ли он, что ждёт его на поединке и чем всё завершится?
Норны знают наверняка. А завтра это станет известно всем, кто живёт в Скодубрюнне.
Утро выдалось туманным, как и вечер накануне. Сизые облака закрывали небо, но солнце чуть пробивалось сквозь них, придавая всему вокруг призрачный вид. Но ещё не успел проснуться весь двор, а Инголье вернуться с разминки, как налетел ветер, небо очистилось, и неповоротливый туман окрасился рыжим, слоено волосы Асвейг заревом.
Скоро зашумело поместье, засуетились рабы, сонно позёвывая на ходу У причалов начали готовить лодки к отплытию на острое. Все хотят быть там и своими глазами увидеть поединок двух конунгов. Одной из первых во дворе показалась Сиглауг, непонятно, чем больше расстроенная: тем, что её муж может пострадать во время хольмганга, или тем, что ей уже несколько дней приходится содержать лишнюю ораву гостей. Ингольв при встрече только сдержанно кивнул и прошёл мимо, не останавливаясь. А то ещё чего доброго обвинит в чём.
Самих правителей пока видно не было. Знать, готовятся и настраиваются. Дело нешуточное. Когда им последний раз доводилось схватываться с кем-то в поединках? Да и не от обычной потехи всё случится. Честь и доброе имя будут ценой победы.
Ингольв собирался первым отплывать на Непельхольм вместе с Лейви и двумя сыновьями Фадира: старшим Торбрандом и младшим Сигвартом. Нужно подготовить поле для поединка, огородить его ореховыми кольями, натянуть плащ, с которого нельзя сойти, не прослыв трусом, сбежавшим от схватки.
Обменявшись скупыми приветствиями, Ингольв и Торбранд сели на вёсла, а Лейви принялся сверлить ехидным взглядом Сигварта, ещё совсем мальчишку, но уже схлопотавшего где-то шрам на щеке. И видно: рвутся колкие слова с языка скальда, а молчит, держится. Но неожиданно первым заговорил Торбранд, не выдержав пристального изучения брата.
– Что ж ты, Лейви, в Скодубрюнне поселился? Кормят тебя тут лучше, чем в доме Тьельвара кормили? Или почестей рядом с презренным конунгом больше посулили?
– и прищурился узнаваемо. Пожалуй, на отца он был похож больше других. Сигварт усмехнулся на слова старшего, соглашаясь с его интересом.
– Да, кормят неплохо, старая одежда становится мне мала, - беспечно разулыбался скальд.
– Да салом не зарасту, потому как сражений и славы рядом с Радвальдом-победителем я обрету больше, чем с любым из конунгов. Мне довелось убедиться в его доблести и силе его воинов.
– И что же, с ним рядом теперь сражаться станешь?
– всё больше напрягаясь, продолжил расспросы Торбранд. Слишком резко опустил весло в воду, подняв тучу брызг.
Лейви того ничуть не смутился. Хоть и понимал, верно, какие обвинения последуют дальше.
– А что? Буду. С ним рядом сражаться - честь.
– Разве есть честь в том, чтобы убивать беззащитных женщин?
– начиная злиться, процедил Сигварт.
– Не больше чести и 8 том, чтобы оставлять их без защиты. И надеяться на то, что обиженный тобою воин стерпит и не вернётся с местью.
– Отец ничем не обидел ни Ингольва, ни Радвальда. Только глупцы серчают на правду!
– Только глупцы считают, что им всё сойдёт с рук, - не отступился Лейви, сохраняя, впрочем, самое благостное выражение лица.
Со скальдом спорить - дело не более надёжное, чем море худым ковшом вычерпывать. На одно слово у него всегда найдется с десяток. Сигварт быстро это понял, но не смирился. Вскочил с места - качнулась лодка, и все схватились за борта, чтобы удержаться.
– А ну, сядь!
– рявкнул Ингольв.
– Хочешь прямо здесь драку устроить? Так давай я просто отправлю тебя искупаться?
– Только притронься ко мне, паршивый вымесок!
– Сигварт всё же сел.
– Всё из-за тебя!
– Гляжу, умишко у тебя не более богатый, чем бородёнка?
– продолжил глумиться Лейви, но получил от Ингольва хорошего тычка ногой голень и замолчал, недовольно скривившись.
Дальше поплыли молча. Медленно струились длинные ленты тумана над водой, но солнце, вставая, оттесняло прохладу и сырость всё дальше 8 расщелины скал, под сень деревьев и в низины. С тихим плеском опускались и поднимались вёсла, едва слышно поскрипывала левая уключина. Сигварт мало-помалу перестал рассерженно сопеть и бросать на Лейви уничтожающие взгляды. Торбранд старательно отворачивался от Ингольва, с которым сидел плечо к плечу. А скальд затянул себе под нос какую-то смутно знакомую, но тоскливую песню. Зато греблось легко.