Проклятие валькирии
Шрифт:
Лейви хлопнул Ингольва по плечу и ушёл. Надо было бы пойти за ним, но легка на помине вдалеке показалась Мёрд. Поманила рукой и пошла к дому. А в душе вдруг колыхнулось сомнение: все ли женщины настолько лживы, что им и верить ничуть нельзя? Все ли они способны на предательство? Глядя на Сиглауг - и не скажешь. Уж сколько обид на отца, а верна ему всю жизнь. И бок о бок с ним все невзгоды прошла, ни разу не заставив в себе усомниться.
Ингольв встал и пошёл за девушкой. Та юркнула за дверь его дома перед самым носом, а стоило войти следом, как вцепилась в грудки и припала поцелуем так требовательно,
– Скорей бы уж праздник, - прошептала жарко, поблескивая глазами в полумраке дома.
– Мой отец приедет сегодня или завтра. Лучше времени не придумаешь, чтобы его разрешения просить.
Ингольв прижал её к себе, силясь побороть невыносимую волну желания, что поднимала в нём эта девушка своей пылкостью и запретностью.
– Я уж вергельд приготовил за каждый поцелуй до того, как ты станешь моей женой.
Мёрд рассмеялась и вдруг уткнулась ему в грудь.
– Вёльва сказала мне… - начала она.
– Я не хочу знать. Я слишком много узнал, Сереброкосая, из того, что теперь мешает мне жить спокойно.
Воительница обхватила его лицо ладонями, посмотрела прямо в глаза серьёзно и уверенно.
– А я знаю, что мы достигнем многого, Ульв. И отец знает, что лучшего мужа, чем ты, мне не найти. Пусть пока и не признаётся в этом.
Она хитро улыбнулась и вновь подалась к нему. В доме вдруг стало слишком светло всего-то из-за открытой двери.
– Что тебе надо?
– голос Мёрд из ласкового вмиг стал таким, что хоть вместо клинка им руби.
Ингольв оглянулся. В проходе стояла Асвейг. Не растерянная и напуганная приключившейся неловкостью, а скорее разозлённая.
– В доме пришла убрать. Пора уж.
– Ты нарочно?!
– продолжила яриться воительница.
Асвейг сжала губы, чуть сощурившись. Начнёт перечить - и Мёрд точно на ней отыграется.
– Я всегда… - начала она.
– Придёшь позже, - оборвал её Ингольв.
– Иди.
Девушка будто только этого и ждала: развернулась и закрыла за собой дверь.
– Я продам её, - пригрозила Мёрд непонятно кому.
– Продам подальше. Чтобы не видеть никогда в жизни.
– Решать её судьбу всегда буду я, - остудил её Ингольв.
– Она принадлежит мне.
– А ты и рад?
– Ты издеваешься?
– он не выдержал. Когда дело касалось Асвейг, воительница теряла всякое самообладание. И ум.
– Не заставляй меня сомневаться в том, что я не ошибся, когда выбрал тебя себе в жены.
– Что?!
– Мёрд оттолкнула его.
– Ты выбрал?
Ингольв только головой сокрушённо покачал, когда она выскочила из дома, оставив в руках лишь призрачное ощущение своего тепла. Семейная жизнь обещала быть весёлой. И как только они с Асвейг уживутся рядом? Ведь от рабыни он не мог избавиться, хоть временами и хотел. Просто чтобы её вдруг не стало в его жизни, не стало той зависимости, о которой сказала фюльгья и силу которой ему уже довелось испытать. Не стало того раздражающего всё существо непонятного чувства, когда она была рядом. Кто чей раб, ещё стоило посмотреть.
Последние приготовления к сбору в храме прошли суетливо. Уже съезжались во двор люди со всех ближних херадов. С дальних прибудут немногие. Но это и не тинг, чтобы требовать присутствия каждого. Дороги ещё мало проходимы, а потому с окраин королевства добираться сложно и долго. Но самые ближние соратники Радвальда все будут здесь во время проведения конунгом ритуала в храме: принесения главной жертвы Одину. Чтобы стало урожайным лето для всех, кто остаётся на земле. И удачным поход для тех, кто поплывет на кораблях в западным королевствам.
Когда наконец все собрались, приветствовали конунга и его жену, а после влажной от растаявшего снега тропой, люди двинулись через лес к храму. Женщины оделись в нарядные платья. Мужчины тоже достали из сундуков справную одежду, опоясались без оружия. Оно не пригодится: земля вокруг храма и всё внутри него священно. Там может проливаться только жертвенная кровь. И горе тому, кто нарушит это правило. Многие несли в руках лампы и факелы, кто-то тихо затянул песню, знакомую и любимую воинами в пути. И верно каждый нёс в душе надежду на то, что за просьбой всего народа боги различат и чаяния каждого из них. Женщины будут просить у Фрейи рождения детей и здоровья. Земледельцы - не слишком холодного лета и скорого всхода посевов - у Фрейра. Воины и рыбаки -спокойного моря - у Ньёрда.
К храму вели на привязи молодого бычка, которого нынче принесут в жертву, а тушу повесят на толстую ветвь 8 священной роще, окружающей храм.
Скоро показались среди деревьев покатые крыши, увенчанные резными коньками. Радвальд не пожалел сил на возведение храма, и тот считался едва ли не самым большим во всех ближайших владениях. Говорили даже, мог соперничать с Уппсальским, в далёких землях свеев. И, увидев его, Лейви только подтвердил правдивость тех слухов.
– Тут и шею можно свернуть, коль на самую верхушку смотреть, - восхищённо выдохнул он.
– Клянусь каплей мёда поэзии, что позволил мне отпить Один, никогда такого не видел.
Ингольв даже возгордился от его слое, хоть сам в строительстве храма не участвовал: очень был мал.
– Это ты ещё внутри не был, - ухмыльнулся он.
Лейви с сомнением на него глянул: будто удивиться чему-то теперь уже и не сможет.
Великий богов дом
К Ас гарду тянулся,
Хотел сравниться с ним
Коснуться хоть краем.
Славен конунг,
Скодубрюнне владелец,
Что силой мужей
И веры подмогой
Возвёл его среди гор стражей,
Дыханием моря омытый.
Лейви смолк и ещё немного пошевелил губами, словно подбирал более удачные строки. Но, качнув головой, верно, решил, что и это вполне неплохо.
– Верно, Радвальду понравилось бы, - едко бросил идущий рядом Эйнар.
– Жаль только, что ты нас заставил слушать. Видно, капля мёда поэзии была очень уж мала.
Скальд осклабился в ответ:
– Уж побольше той капли ума, что чудом затерялась в твоей башке.
Эйнар нехорошо сощурился, но продолжать перепалку не стал. Только нахмурился. Обычно в тех случаях, когда не мог подобрать слов для достойного ответа, он переходил к языку кулаков. Но не здесь. Ещё не хватало, чтобы они сцепились на священной земле. Ингольв на всякий случай пошёл между ними. Знать, недалеко тот час, когда эти двое хорошенько намнут друг другу бока. Уж лучше бы им это сделать на празднике - в поединке для развлечения. Может, порастратили бы пыл.