Проклятие Вороньей пустоши
Шрифт:
– Тош, не надо! – Лиза рывком поднялась с дивана, опрокинув на себя недопитый кофе. – Блин! Да что же это?
– Обычное дело! – хохотнул Антон. – Кофе пролила.
– Так говоришь, будто сестрица у тебя корова неуклюжая!
– Не обижайся, Лизунь, ничего страшного не произошло, отстирается. Да и, в конце концов, не вечернее платье залила.
– Ну тебя! И вообще, Антон… я приняла серьёзное решение. Больше в моей жизни мужчин не будет. Никогда! Ясно тебе?
– Отчего же, сестрёнка? – растерянно заморгал Антон.
– Я так понимаю, деду Тихону спасибо надо сказать, за подарочек
– Боже, Лиз, ну что за глупости?! – Антон схватился за голову. Никогда он не мог понять, что творится в голове у сестры. Вроде и знал её очень хорошо, но порой её умозаключения выбивали из колеи. Вот только-только она переживала о том, что выглядела непрезентабельно, встречая незваных гостей, и на тебе! Выдала! – Ну сама подумай, так и будешь всю жизнь затворницей жить?!
Ответить Лиза не успела, раздался звонок в дверь. Настойчивый, резкий – так мог рваться в гости лишь один человек. Лучшая подруга Рита.
И точно. Ворвалась ураганом, едва Антон открыл дверь, поздоровалась с ним на ходу, по-хозяйски ввалилась в гостиную.
– О, приветик! Смотрю, я вовремя! Кофеёк, бутербродики… Лизка, ты мой визит предвидела?
– Как обычно! – хмуро отшутилась Лиза. – Давай, падай на диван, я сейчас кофе тебе сварю. Да колбаски нарежу, вижу, что голодная. Впрочем, это не новость…
– Девчата, оставляю вас в одиночестве, – заглянул в гостиную Антон, – вынужден откланяться, дела ждут. А с тобой, сестра, разговор не закончен. Продолжим при случае.
– Ну как всегда, – тихо проворчала Рита, проводив его задумчивым взглядом.
– Антон, не забудь, мы приглашены на ужин, – напомнила Лиза. – В шесть. Не опаздывай. Без тебя я никуда не пойду, так и знай.
– Помню. Буду, – заверил Антон и исчез, хлопнув дверью.
– К кому? Куда? – тут же заинтересовалась Рита. – Почему я не знаю?
– К соседям. Ой, Ритка, тут у нас такие приключения! Закачаешься!
Рита Самарина – лучшая и, пожалуй, единственная подруга Лизы девушкой была колоритной. Высокая, чуть полноватая, с чёрными, как смоль, вьющимися волосами, отросшими почти до колен, с чёрными, будто самая тёмная ночь глазищами. Знакомы девушки были с детства, с пятого класса, однако дружба, как это частенько бывает, началась с вражды.
Лиза была новенькой. Только переехали в августе, пока с документами протянулось, и первое сентября в новой школе случилось в Лизиной жизни только пятого числа. Было бы куда проще, явись она как все, на школьную линейку с ворохом цветов, в тот день, когда до появившейся в классе новенькой девочки никому нет дела. Все бы дружно делились впечатлениями о проведённом лете, болтали, радуясь встрече, и Лизе удалось бы остаться в тени, усесться где-нибудь на последней парте, не привлекая лишнего внимания, затеряться. А там, глядишь, и влилась бы в класс. Постепенно. Случилось иначе.
Она входила в класс как на поле боя, уже настраиваясь на пристальное внимание окружающих. Так и случилось. На первой же перемене одноклассники окружили девочку, засыпали вопросами, на которые Лиза не успевала отвечать, кто-то из мальчишек дёрнул за рыжий хвостик,
А на третьем уроке, надо же было тому случиться, разразилась гроза. Лиза предчувствовала грядущую непогоду, но сбежать с урока физкультуры было не так-то легко. Занимались в зале, физрук имел привычку закрывать зал на ключ – не вырваться.
Новенькая с самого начала урока проявляла беспокойство, а разрезала грозовое небо молния за окном, и девочка схватилась руками за голову. Упала на колени, забилась, будто отгоняя кого-то невидимого. Подбежал физрук, подхватил её на руки, затряс, пытаясь привести в чувство. Не помогло, пришлось отправлять кого-то из мальчишек за медсестрой.
С того дня одноклассники начали сторониться Лизы, а ещё к ней накрепко приклеилось обидное прозвище: припадочная.
Заводилой в классе была Рита Самарина, она-то и решала, кого принять в костяк класса, кого изгоем сделать. Лизина застенчивость и тот приступ на уроке физкультуры сделали своё дело – Лизу записали в когорту ботаников и тут же объявили негласный бойкот. Будь объявлен бойкот по всем правилам, девочка ничего не имела бы против, не лезут – и хорошо, ей того и надо, но насмешки, каверзы, издёвки – стали неотъемлемой частью бойкота. Лиза не поддавалась.
К зиме страсти поутихли, девочку, странную и непохожую на других, оставили в покое. Просто скучно стало. Выдержку она имела железобетонную, на насмешки не реагировала, издёвки не замечала, и на роль жертвы ну как-то уж совсем не годилась.
Всё изменилось летом. Рита Самарина что-то не поделила с девчонками года на два старше себя, они не остались в долгу, решили отлупить её на пустыре. И получилось бы, начали они довольно резво, но на беду, ворвался в их междусобойчик маленький, рыжий торнадо в рваных джинсах, мальчишеской футболке и в мальчишеской же рубашке, завязанной в узел на поясе. Вдвоём они справились, и только теперь Ритка разглядела неожиданную заступницу. Ею оказалась Лизка Кузнецова, та самая, чудная одноклассница.
– Ну ты даёшь, Лизка! – восхитилась Рита. – Где так драться наловчилась?
– С братом на вольную борьбу хожу, – неохотно ответила Лиза, шагая к домам и не оборачиваясь. О том, что с вольной борьбой завязать придётся, слишком уж ездить далеко и утомительно, Лиза умолчала.
– Погоди, Кузнецова! – не отставала Рита. – Не беги же так! Давай поговорим.
– Ну чего тебе? – Лиза остановилась, обернулась. – Говори быстрее, я тороплюсь.
– Ты это… Лиз. Спасибо тебе.
Лиза, развеселившись, фыркнула. Снова двинулась к домам.
– Лиз! – Рита догнала, схватила за рукав, останавливая. – Лизка, прости меня!
– За что?
– Что я так… ну в школе…
– Ладно, проехали, – дёрнув плечом в попытке освободиться, буркнула Лиза.
– Ты меня прощаешь? Прощаешь, да?
Похоже, таким людям как Ритка проще ответить положительно, чем объяснять, почему отказываешь, и Лиза неохотно кивнула.
– Ура! – взвизгнула Рита. – А ты далеко отсюда живёшь? А погулять тебя отпустят? Скучно одной, все разъехались, так может, вместе гулять будем?