Проклятие Вороньей пустоши
Шрифт:
– Сын кузнеца? – сопоставлял что-то мальчик.
– Да, отец твой. Если бы не он… А в ночь он же помог бабушке уложить меня на тележку, сам до леса довёз, дальше бабушка. Седьмицу она меня у богов отмаливала. Не у тех богов, кому в церкви молятся – настоящих. Древних богов, тех, от кого отвернулся народ, приняв чужую веру. Так и живу здесь с тех пор. Выхожу в деревню изредка, за продуктами и помощь людям оказать.
– Помощь?! Они же с вами так… поступили!
– Обижаться на них ровно что на глупых кутят, которые, заигравшись, укусить могут. Да если б я не помогала… Вот ты, Тихон.
– Нет.– Он неуверенно пожал плечами. Эка невидаль! Как все появляются, так и он появился, как ещё… не в капусте же его нашли!
– С моей помощью. Братишек твоих, даром что двойняшки, Маруся легко родила, с тобой иначе вышло. Не должен был ты появиться на свет, не было у тебя судьбы. Никакой. Я видела, знаю, о чём говорю. Это схватка была. Моя со смертью. Ту битву я с божьей помощью выиграла, ты всё-таки родился. А те, кто камнями меня закидывал безжалостно, тоже за помощью обращались, когда жизнь до края довела. Так вот скажи, Тихон, что важнее обида или жизнь человеческая? Я тебя на три года у богов отмолила, ровно столько ты должен был прожить, но нет. Тебе уже одиннадцать. А ведь я не ошибаюсь. Верно, появились у богов на тебя планы…
– Какие?
– То мне не ведомо… Одно скажу, мне снова пришлось бороться за твою жизнь. Два дня ты без памяти был.
– Да ну?! – Тихон неуклюже сполз с лавки. – Так мне пора… Меня ищут поди! Мамка с батей, братья… Ой! Ну и влетит же мне!
– Сядь! – голос был ни дать, ни взять металл зашипел при обжиге. Мальчишка не посмел ослушаться, опустился на скамью, замер, представляя, что творится сейчас в деревне. – Ты не для того дошёл сюда, чтобы сбежать, не дослушав, у нас много дел впереди.
– Да что же вы всё загадками? – в отчаянии воскликнул мальчик. – Я запутался!
– Ничего. Разберёшься со временем. Просто слушай меня, большего пока не потребуется. Я подняла тебя на ноги, но это ненадолго. У тебя два пути. Следуя первому, ты сейчас уйдёшь и никогда сюда не вернёшься, потому как судьбы у тебя как не было, так и нет. Ты просто умрёшь, никого, не удивив своим уходом. Ну а второй путь – это исполнить то, для чего, видно, тебя и привели сюда древние боги. Стало быть, для того и сохраняли они твою жизнь.
– Что я должен сделать?
– Стать хранителем веры. Скоро закат, ты должен принять решение сейчас.
– Что я буду делать, если стану хранителем?
– То же, что и я – помогать людям, нести в себе древние знания.
– Стать… ведьмой? – охнул мальчик.
– Ну тогда уж ведьмаком, если пользоваться вашими словами, – засмеялась женщина. – Не хочешь?
– А я должен буду остаться здесь? С тобой?
– Нет. Это вовсе не обязательно. Будешь приходить в гости.
– И что же, тогда я не умру? – запнувшись, спросил Тихон.
– Нет. Думаю, нет. Лет до ста проживёшь.
– Тогда я согласен. Что надо делать?
Они вышли из дома. Мальчик охнул и присвистнул, не умея скрыть восхищения. Они находились на площадке шагов в сорок на тридцать пять, избушка знахарки примостилась на самом краю, а напротив, с другого края – величавый и
– Видишь? – шепнула Настасья, обнимая мальчугана за плечи, – Боги принимают тебя, они желают говорить с тобой.
Тихон лишь кивнул. По щекам текли слёзы, он не чувствовал их.
Знахарка взяла его за руку, подвела к дубу, туда, где среди корней, торчащих из земли, лежал валун, такой же древний, как и дуб.
– Преклони колени, Тихон.
Мальчик повиновался.
– Выпей!
Он послушно протянул руку за глиняной флягой, глотнул тягучую, будто расплавленная смола, вяжущую жидкость, закашлялся, зажмурившись, глотнул ещё раз.
– Молодец. Ты не сомневайся, Тиша, всё правильно ты делаешь, ибо нет у тебя иного пути. – Женщина ласково погладила мальчика по голове, забрала флягу, чиркнула по доверчиво раскрытой ладошке острым ножом. Мальчик не почувствовал боли, протянул жрице вторую ладонь и заворожено наблюдал, как срываются алым бисером с ладони тяжёлые капли, как шлёпаются они на камень, как шипит древний валун, будто урчит довольным котом, принимая жертву. – Теперь клади ладони на камень и не отрывай, что бы ни происходило вокруг тебя.
– Как я узнаю, когда можно будет?
– Я подскажу. Верь мне.
Он кивнул, поднял голову, заметил, что все ветки дуба заняты зрителями – чёрные вороны застыли на ветвях в ожидании таинства. Они ждали, глядя на мальчика чёрными, мудрыми глазами. Чего? Жертвы? Или нового хозяина? Бог весть… последней мыслью Тихона была догадка, теперь-то он знал наверняка, почему пустошь люди прозвали вороньей…
… А дальше всё будто туманом заволокло. Тихон был здесь, а вроде и нет, вроде вовсе спал дома на лавке, а всё, что происходило вокруг, не иначе сном было. Ярким, реалистичным, в котором он, Тихон, играл роль второстепенную, являясь всего лишь наблюдателем.
Вокруг него бесновалась стихия. Откуда-то упали на гору чёрные тучи, поднялся шквальный ветер, косые струи дождя секли как беззащитного мальчишку, так и валун. Последний, нагретый за день солнцем, сердито шипел, неохотно отдавая тепло. Гул ветра заглушал все существующие звуки, осталось лишь хлопанье сотен вороньих крыльев да сильный голос знахарки. Ветер будто обтекал её голос, давал ему развернуться и звучать, звучать, призывая высшие силы. Напуганный мальчик не мог различить ни слова, от нарастающего ужаса хотелось выть, а ещё лучше бежать, куда глаза глядят, куда угодно, лишь бы подальше от всей этой чертовщины. Он трусливо вжимал голову в плечи, ежился, но не смел даже шевельнуться, не то что отнять от камня саднящие ладони, вжимал их в гладкую поверхность валуна так, будто хотел расколоть его надвое.