Проклятие Вороньей пустоши
Шрифт:
– Теперь о самом страшном из проклятий. Проклятье родовом.
– Я слыхал о таком. – Тишка завертелся, заёрзал на лавке, так хотелось козырнуть своей осведомлённостью. – Это когда одни и те же несчастья преследуют целый род, повторяясь снова и снова. Верно?
– Да, верно. А берутся родовые проклятия откуда, известно тебе?
Мальчик растерянно улыбнулся, пожал плечами.
– Они не предметные, так?
– Так. И наложить подобное
– Что? – мальчишка так и замер, не донеся ложку до рта, не моргая, смотрел на собеседницу, впитывал каждое слово.
– Оно, исполняясь от раза к разу, набирает силу, становится сильнее, обладает всё более разрушающими свойствами. Его практически невозможно опознать, а соответственно и снять тоже. Бывали случаи, проклятье исчезало само, когда уходил человек, наложивший его, но подобные случаи единичны. Так и живут люди, не в силах объяснить череды несчастий, мечутся, мучаются, а проклятье набирает силу. Случается, что истребляет проклятье род целый, даже памяти о нём не остаётся, а это страшно, Тихон, ибо человек должен оставлять след в этом мире, из судеб человеческих кружево мироздания плетётся…
– И что же, не снять его, родовой проклятье?
– Практически невозможно. Снять его может человек равный по силе, тот, кто способен понять породу проклятия, да и то, не каждый возьмётся. Так что, Тиша, словами не балуй, речь человеку не затем дадена, и желания свои никогда вслух не произноси.
– А это ещё почему? – не понял мальчик.
– Они имеют свойство сбываться. Но боги скучают, люди отвернулись от них, они, считай, что без работы, вот и забавляются, исполняя наши желания. Вот только исполняют они их совсем не так или не тогда, как того желает человек. Большую беду люди допустили, предав своих богов в угоду чужим желаниям, сами не понимают, что натворили, а отвергнутые боги обидчивы и очень непредсказуемы… Понимаешь, о чём я?
Мальчик кивнул неуверенно, облизал ложку, отставил в сторону опустевшую миску.
– Спасибо. И за еду, и за науку, и… наверное, за жизнь, так?
Женщина лишь улыбнулась в ответ, подозвала жестом волка.
– Леший, Тихона до дома проводи. И без глупостей, до самой околицы.
Волк закрутился волчком, показывая свою готовность, подпрыгнул по-кошачьи, оттолкнувшись сразу четырьмя лапами, и устремился к двери. Тихон повесил на шею оберег, накрыл его ладошкой, снова обернулся к знахарке.
–
8
– Пап, ну что ты как маленький? – недовольно тянула Полина, исподлобья глядя на отца. – Ну давай уже, жми!
– Полюшка, может не надо, а? Ну неудобно… – мялся Кирилл перед закрытой дверью. Хотелось схватить дочь в охапку и умчаться куда подальше, но ведь заклюёт потом, с неё станется. – Я потом поблагодарю, при случае. Завтра. Или через неделю.
– Знаю я твои случаи! – безапелляционно заявила малолетняя шантажистка. Сложила руки на груди, требовательно топнула ножкой, обутой в жёлтую сандалетку. – А ну жми на звонок, говорю! Где твои манеры? – прищурилась она, повторяя явно чужие слова. – Ты просто обязан, папочка, пригласить Лизу к нам на ужин, она, всё-таки мне жизнь спасла.
– Ох уж эти современные детки! – с досадой проворчал Кирилл. – Где, пигалица, слов-то таких набралась?
– Где надо! – хмуро буркнула девочка, почесав заклеенную пластырем коленку. – Долго под дверью стоять будем? Ну же!
Кирилл вздохнул и, повинуясь мелкому вредному существу, вдавил кнопку звонка. Тренькнул, отрезая пути к отступлению, колокольчик за дверью, мужчина с девочкой замерли в ожидании. Она, еле сдерживая улыбку, он – леденея от страха. Казалось бы, давно пора изжить студенческие комплексы, которыми, впрочем, в студенчестве, да и в школьные годы Кирилл не страдал, ну не съест же она его, взрослого мужчину с грузом нелёгкой семейной жизни за плечами, а он робел как мальчишка перед первым свиданием. Да и не свидание это вовсе, ответный жест на её поступок всего лишь. Обычный ужин и только.
Но вот открылась дверь, перед ним появилась смешная девчонка. Растрёпанная, с заспанным личиком, в спортивных брюках и широкой мужской футболке. Охнула, увидев гостей, подхватилась приглаживать руками волосы, что-то залепетала, извиняясь за подобный вид.
Он смотрел на неё и слова вымолвить не мог – так укладывалась эта рыжеволосая девушка в его представления о семье и уюте. Он будто прозрел, успел даже увидеть мысленным взором большую гостиную, ковёр перед разожжённым камином, на нём двое – он и эта чудная девушка. Неизвестно, как долго стояли бы они, разглядывая друг дружку, если бы не мини-торнадо в лице Полины. Она вихрем ворвалась в дом, оттолкнулась на бегу и повисла у Лизы на шее.
– Вот стоит как дурак! И сам не идёт, и проход загородил, шлагбаум, блин! – ворчливо отчитывала она отца. – Самой всё делать приходится… Лиза, мы пришли пригласить вас с Антоном к нам на ужин.
– Линка! – радуясь тому, что дочь сходу решила сложный для него вопрос, строго оговорил её Кирилл. – Ну где ты этого понахваталась? Лиза решит, что ты невоспитанная, маленькая хрюша, а не леди пяти лет.
– Лиза не решит, если ты ей не скажешь, папочка. – Дразнясь, девочка высунула язык. Лиза, глядя на них, не удержалась, хихикнула.
– Вот такая она у меня, – будто извиняясь, развёл руками Кирилл. – Мартышка деловая. Все взрослые разговоры на лету подхватывает.
– Так и должно быть, – Лиза улыбнулась в ответ, – Развивается ребёнок, всё нормально. А я… всю ночь работала, вот, только проснулась…
– Мы разбудили?
– Да нет, сама.
– Вы, Лиза, герой. После вчерашнего вечера ещё и работать всю ночь!
– А что делать! Пришлось. Заказ срочный.
– Наверное… и сегодня заняты будете? – уточнил Кирилл.