Проклятые вечностью
Шрифт:
Принцесса, в свою очередь, так же не могла избавиться от гнетущих мыслей, только ее, в отличие от Селин, терзали сомнения иного рода. Всю жизнь Дракула мечтал обзавестись наследником, и теперь, когда у нее почти не оставалось сомнений в том, кем была ее сокамерница, принцесса, в очередной раз, не могла заставить себя рассказать ни вампирше, ни своему возлюбленному об этой догадке. Прекрасно понимая, что это признание в очередной раз перевернет ее жизнь, а потому девушка наложила на свои уста печать молчания и страха, руководствуясь пускай и выдуманными, но имевшими для нее некую ценность, мыслями. О, как она хотела поговорить об этом с Ван Хелсингом, заручиться его советом, но судьба
Час сменялся часом, а меж ними неустанно властвовало упрямое, напряженное молчание, давящее на разум и лишавшее воли. Им тяготились обе стороны, но нарушить его не решалась ни одна из них, лишь монотонные удары капель воды, срывавшиеся с влажного потолка, нарушали эту тишину своим обреченным пением.
— Что вас связало? — не сумев совладать со своими мыслями, проговорила Селин.
— Я не понимаю… — отозвалась принцесса, искренне радуясь возможности поговорить с кем-то, кроме собственных мыслей.
— Что связало тебя и Ван Хелсинга?
Сказать по правде, этот вопрос поставил Анну в тупик. Она готова была говорить о Дракуле, надеясь постепенно вывести вампиршу на откровенный разговор о ее семье, но никак не ожидала, что отважиться на первое откровение предстоит именно ей.
— Что ж, откровение за откровение, — подумав несколько минут, проговорила принцесса.
— Что ты хочешь услышать? — подняв на девушку небесные глаза, поинтересовалась Селин.
— Я хочу услышать историю твоей семьи! Той, что была у тебя в смертной жизни.
— Не думаю, что моя смертная жизнь представляет какой-то интерес!
— Позволь это решать мне! — прервала ее Анна, вознамерившись приподнять эту таинственную пелену. Признаться, ей было непонятно, почему никто из тех, кто ее окружал, не придавал значения их поразительному сходству, в особенности граф и Селин. Это невольно наводило ее на мысли о том, что они знали о своем близком родстве, но, по какой-то непонятной ей причине, предпочитали хранить эту тайну за семью печатями, а оттого она становилась еще более желанной в ее глазах.
— Хорошо. Если этого желает твоя душа, я готова пойти на этот обмен. Итак, что Вас связало?
— Я полагаю, чувство долга! — коротко ответила Анна, пытаясь понять то, верит ли она своим собственным словам.
— Долг погибает в тот час, когда ему в спину вонзает свой пламенный кинжал любовь! — холодно заметила Селин, явно не удовлетворившаяся ее ответом. — Он так стремился тебя спасти, что я с трудом могу поверить в то, что им руководили лишь обязательства.
В эту секунду Анну укололо в сердце чувство стыда. Как часто, находясь в плену у Виктора, она взывала к Ван Хелсингу! Ждала своего принца, который отважится ворваться в логово врагов, чтобы вырвать ее из костлявых лап смерти, но, по счастливой, а может, и по трагической случайности, на этот отчаянный призыв ответил другой, тот, кому она без остатка подарила свое сердце и любовь. Он перевернул ее мир, наполнил душу, переполненную злобой и ненавистью, новым смыслом, но, в то же время, принеся с собой новые испытания, которые захлестнули принцессу настолько, что она почти не вспоминала о том, кому готова была отдать свое сердце раньше. Ни она, ни охотник ни разу даже не помышляли о том, чтобы объясниться друг другу в собственных чувствах, но в ее сердце жила какая-то слепая вера в то, что его стремление оградить ее от неурядиц изменчивой судьбы не ограничивалось велением Святого Ордена, а теперь ей приходилось ворошить не столь далекое прошлое, пытаясь найти оправдание собственным поступкам. Все было так запутанно, что она даже себе не могла признаться в том, испытывало ли сейчас ее сердце какие-то романтические чувства к охотнику,
— Я не знаю, как ответить на этот вопрос… В прошлой жизни, — после некоторого промедления начала она, — я желала этого с исступленной страстью, а теперь…
— А теперь… — будто вторя ей, отозвалась Селин.
— А теперь все изменилось: мир изменился, я изменилась, даже любовь стала иной. Одних испытания сближают настолько, что их души становятся неразделимы, других, напротив, отдаляет несмотря на то, что была надежда на будущее. Наверное, так произошло и со мной. Я предала свою семью, предала Гэбриэла… не думаю, что он сможет это простить! Мне больше не было места в его мире, и я избрала свой собственный путь!
— А если он все-таки простил. Если в его сердце все еще живет чувство к тебе! — не унималась Селин, пытаясь докопаться до истины.
— Значит, еще один грех упадет в мою копилку! — обреченно опустив голову, проговорила Анна.
— Ты не любишь его?
— Я дорожу им, как сестра дорожит братом, я дорожу им, как верным другом, за которого отдам до капли кровь, но мое сердце ему не принадлежит, — в ту секунду Анна слегка усмехнулась, но, видя вопросительный взгляд Селин, пояснила: — Никогда бы не подумала, что буду откровенно говорить об этом с почти незнакомой женщиной.
— Ты вспомнила свое обращение? — будто читая ее мысли, проговорила Селин.
— Как ты узнала? — не веря своим ушам, проговорила принцесса.
— Вампиры всегда разделяют свою жизнь на «до» и «после». Это так же неизбежно, как заход и восход солнца!
— Я сделала шаг в новый мир, назад дороги нет. Знаешь, когда я обратилась, мне казалось, что я нахожусь за гранью сна — я неустанно слышала, как в лунных сумерках Дракула призывал меня к себе. Его голос будто звучал в моей душе, завладевая разумом. Он вырвал меня из рук смерти, вознеся к бессмертию на крыльях ночи. Сначала моя душа противилась этому, а потом приняла, как неверные принимают крещение. О, Господи, как же ужасающе это звучит! — взмолилась принцесса. — Но не Господь помогает мне не лишиться рассудка в этом безумном мире, а граф. Я слышу его до сих пор, он успокаивает, сулит надежду, хотя сам уже почти ее лишился. Я уверена в этом так же, как и в том, что он скоро придет!
— У тебя настолько сильная связь со своим создателем, что она не оборвалась после того, как ты вкусила человеческой крови? Или же ты… — с удивлением проговорила вампирша.
— Вкусила, — не давая ей закончить, бросила Анна. — Но связь осталась. В минуты сакральной близости мне кажется, что мы едины во всем. Жаль только…
— Жаль только… что?
— Он крайне редко позволяет мне проплыть средь мрачных вод его мыслей. Порой мне кажется, что наши голоса сливаются в дуэте двух сердец, и призрачный туман, окутавший нашу жизнь, тает в лучах огней, а порой он закрывается, и роковая тьма рассеивает этот свет, рождая в душе сомнения.
— Это просто поразительно! Не кори себя за это, я впервые слышу историю о том, что молодому вампиру удалось проникнуть в душу своего создателя. Обычно их разделяет неприступная стена, — возразила Селин, которой признание Анны облегчило душу.
— Ну а ты, что случилось с твоей семьей? — поинтересовалась Анна, пользуясь благосклонностью своей сокамерницы.
— Дай угадаю, тебя точно так же, как и всех остальных, интересует наше сходство?! Ты не первая, кто задает мне этот вопрос.
— Так может, ты прольешь свет на эту затерянную в тумане веков историю?