Проклятый год
Шрифт:
Альберт все еще катался по земле, во власти сильнейшего припадка, скрипел зубами и бился головой о гравий.
Чужаки спустились в ореоле света, его лучи, разрезав тьму, уткнулись в дрожащее, запачканное кровью тело Кэма. Высокие силуэты не приближались. Они бормотали, переговариваясь между собой, на быстром, гортанном, незнакомом наречии. Потом расступились и окружили лежащих. Юноша заметил утолщение бейсбольной биты, блеск топора…
В затуманенном мозгу вспыхнуло понимание.
Сойер не зря осторожничал, он опять, как и много раз прежде, оказался прав. Положение на здешнем пике, очевидно, было не менее безнадежным, чем на их
Они заслужили свою участь, но Кэм все же прохрипел, обращаясь к безликим теням:
— Подождите… я сейчас…
Черная пустота долины нахлынула и погасила его разум прежде, чем он успел убедить их не убивать Сойера.
14
Звуковые удары шаттла пушечными выстрелами прогремели над горной котловиной. Двигаясь со скоростью, при которой воздух не успевал расходиться перед носом и крыльями «Индевора», челнок запустил в колорадском небе двойную ударную волну.
Джеймс Холлистер закинул голову вверх, потом обвел взглядом толпу.
Котловина представляла собой гигантский естественный амфитеатр, очертаниями напоминавший яйцо, — три километра в поперечнике и пять в длину. Соседние холмы были изрезаны каньонами, провалами и оврагами. Общая площадь поверхности, по подсчетам Джеймса, составляла около сорока квадратных километров.
Северные и западные склоны — заросшие бурьяном и усеянные камнями лысые бугры — по большей части пустовали. Но по всему восточному склону плечом к плечу от горизонта до горизонта выстроились люди, издали напоминая гигантское стадо бизонов из легенд местных индейцев.
Джеймс умел точно определять численность толпы на глаз, но такую прорву людей даже человек с его способностями не смог бы сосчитать. Картина завораживала, вызывала ощущение нереальности. Когда далекий гром «Индевора» расколол ясное голубое небо, холмы ответили нарастающим неровным гулом.
— Я их не вижу…
— Думаешь, у них все в порядке?
Стоящие рядом операторы с камерами, прикрывая глаза от солнца, повернулись к югу. Джеймс занял позицию в широком конце «яйца», на притаившемся под сенью горного массива невысоком холме. Шоссе № 24 выходило из Лидвилла, делая за городом последний поворот, и пересекало котловину вдоль ее восточного края ровной, как стрела, чертой. «Место в первом ряду» — пошутил он; Рут рассмеялась. По правде говоря, другая точка наблюдения — севернее зоны посадки — была удобнее. С холма много не увидишь — разве что хвост. По плану, «Индевор» должен был пролететь прямо над головой Джеймса и сесть в четырехстах метрах.
Особо важным лицам, разумеется, не полагалось разгуливать пешком. У подножия холма застыли четыре дюжины автомобилей — военные грузовики, спортивные внедорожники. Рядом небольшая группа ви-ай-пи наблюдала за происходящим на шоссе. За ними в свою очередь наблюдала значительно более многочисленная группа телерепортеров, прибывшая зафиксировать сам факт присутствия высшего начальства. Ну да бог с ними! Беда только в том, что Джеймс тоже входил в число особо важных лиц. Майор Эрнандес не разрешил покидать пределы маленького холма. Будь на то его воля, майор не пустил бы Джеймса даже сюда, но руководитель полета выиграл поединок с начальником службы безопасности двумя-тремя сказанными кому надо фразами — в конце концов, всю местную знать никто бы не смог убедить остаться в такой день в кабинетах.
Что ни говори, «Индевор» совершает посадку не каждый день. Такое событие считалось историческим даже в год чумы.
На возвращение челнока пришли посмотреть не меньше трехсот тысяч человек — пешком. Должно быть, отправились в путь засветло, по холоду. Большая часть полумиллионного населения беженцев обитала в извилистых долинах и на холмах к востоку от города, в сотнях заброшенных шахт и убежищ, возведенных из отвальных пород и строительного мусора. Автомобилей ни у кого не было, а ближайший лагерь находился в шести с лишним километрах по прямой. Но это если лететь.
Джеймс переминался с ноги на ногу, словно поддерживая в равновесии грозившую сползти с лица блуждающую улыбку. Он ни капли не сомневался: Рут постоянно проявляла недовольство не потому, что, по ее выражению, полетев за лавровыми венком на голову, получила веником по заду, а потому, что ее крикливое умничанье было всего лишь способом борьбы со стрессом. Полезный приемчик.
Они сдружились. Джеймс нередко поглаживал переговорную тангенту во время сеансов связи и теперь испытывал некоторое смущение, как будто, встретившись с ним лицом к лицу, Рут могла узнать об этом и неправильно истолковать его жест.
Ученая сказала, что перевернулась вверх тормашками — в буквальном смысле, — когда Джеймс сообщил о решении президентского совета отложить посадку еще на две недели. Вначале предполагалось переждать лишь надвигавшиеся из Калифорнии весенние грозы. Джеймс воспользовался отсрочкой, чтобы реализовать некоторые свои идеи.
Ему не пришлось вступать в жестокие схватки. Местная власть изобиловала вырванными из привычных кабинетов, дутыми авторитетами, вынужденными каждодневно доказывать собственную нужность. Джеймс в два счета сколотил отряд конгрессменов, настаивающих, чтобы на поддержку героев космоса бросили все наличные ресурсы. При общем возбуждении из-за возвращения челнока на землю, все начальство одинаково нервничало, опасаясь неудачи. Если что-то пойдет не так, никто не признает свою вину и не пожелает освободить насиженное место.
Не беда, дело привычное. Джеймс не видел нужды сообщать Рут, кто именно слепил и запустил с горы огромный ком всеобщих страхов. Ничего с ней не сделается, посидит как миленькая еще немного на орбите — больше будет шансов вернуться на Землю целой и невредимой.
Руководитель полета отдавал себе отчет, что для большинства уцелевших обитателей планеты возвращение «Индевора» не представляло собой никакой практической пользы. Простые люди вели борьбу за выживание, в то время как начальство было озабочено прямыми угрозами и успехом вылазок за барьер.
В свою очередь Джеймс надеялся, что Рут совершит прорыв, который ускорит создание эффективных АНЧ.
Другого шанса, вполне вероятно, не представится.
За время длительной ссылки Рут разработала собственную концепцию всех трех типов пока еще экспериментальных АНЧ, сохранила остроту мысли, не сидела сложа руки и не смогла передать все свои файлы на Землю лишь из-за ограниченности канала связи. Возможно, ее свежий взгляд поможет дать новый толчок зашедшим в тупик исследованиям. Оборудование на борту челнока само по себе бесценно — наземный, собранный с миру по нитке арсенал не располагал таким высоким разрешением и возможностями для создания наноэлементов в реальном времени.